"Андреас Эшбах. Нобелевская премия " - читать интересную книгу автора

Долг. И он понятия не имел, как его искупить теперь, когда это и
возможно, и необходимо сделать. Он даже не знал, что сказать. Всё случилось
так внезапно.
Ганс-Улоф говорил впоследствии, что испытывал нечто вроде досады. Каким
ветром этих трёх вообще занесло в Италию? У членов Нобелевского собрания в
начале октября и в Стокгольме дел полно, причём куда более важных!
Он рассказывал также, что обернулся, ощутив на себе чей-то взгляд. То
был Боссе Нордин, сидевший через три ряда от него, в стороне, под витражами;
он о чём-то перешёптывался с мужчиной, которого Ганс-Улоф никогда прежде не
видел. Гансу-Улофу показалось, что оба смотрели на него, но отвели глаза
именно в тот момент, когда он оглянулся.
Боссе был кем-то вроде лучшего друга Ганса-Улофа по институту, если
понятие дружбы вообще применимо к институту, атмосфера которого в высокой
мерс заряжена соперничеством. Ганс-Улоф охотно согласился бы и с тем, что
чувство близости могло возникнуть оттого, что их кабинеты располагались
строго друг против друга по обе стороны Совиной аллеи, и, разговаривая по
телефону, они могли видеть друг друга в окно. Речь в этих разговорах редко
шла о научных предметах. Направления, в которых они работали, практически не
совпадали: Боссе занимался физиологией клетки, а Ганс-Улоф - фармакологией.
Разговаривали они о проведении свободного времени, об институтских событиях,
о воспитании: как-никак у Боссе было четыре дочери, две из которых уже вышли
замуж, и отцовского опыта у него хватало на все случаи жизни.
Ганс-Улоф размышлял, кем мог быть этот мужчина. В кабинете Боссе он его
ни разу не видел, ему бы запомнились эти странные рыбьи, широко
расставленные глаза. Боссе внимательно слушал его с неподвижным лицом,
только изредка кивал или задавал короткий вопрос. Наверное, речь шла об
одном из таинственных гешефтов Боссе. Ганс-Улоф не знал точно, но какие-то
побочные дела Боссе должен был вести, при его-то стиле жизни. Дом в лучшем
районе Ваксхольма, всегда самая последняя модель "вольво", отпуск в Таиланде
или Малайзии - то, что жалованья университетского профессора для этого
недостаточно, Ганс-Улоф хорошо знал, а в то, что Боссе имеет всё это за счёт
биржевых спекуляций, он просто не верил.
Ганс-Улоф заметил, что одна немолодая женщина, служившая, как он смутно
припомнил, в учебной администрации, с большим неодобрением наблюдает за тем,
как он оглядывается, и он снова сел прямо. Он говорил себе, что в принципе
его совершенно не касается, какими делами занимается Боссе. Священник,
кажется, закончил свою речь, хор пел что-то торжественное. Когда люди вокруг
начали вставать, поднялся и Ганс-Улоф, попутно взглянув в сторону Боссе
Нордина и, к своему удивлению, заметил, что тот в это время как раз
указывает на него, а худой мужчина с рыбьими глазами понимающе кивает.
Чтобы не вызвать ещё раз неудовольствие женщины из учебной
администрации, Ганс-Улоф тут же вернул свой взгляд в сторону алтаря, но
потом ещё раз с любопытством обернулся. Оба уже стояли, со всей серьёзностью
глядя вверх, на крест, и подпевали кое-как вместе с большинством людей в
церкви. Ничто не указывало на то, что они его заметили.
После того как всё кончилось, Ганс-Улоф на обратном пути нарочно сделал
несколько крюков, соображая, где бы ему выпить кофе, но потом оставил эту
мысль, подъехал к институту через Томтебодавег и припарковался перед
строением им. Берцелиуса, достаточно далеко от Нобелевского форума, чтобы не
столкнуться с журналистами. И без того удивляло, что пресса ведёт себя так