"Елена Арсеньева. Две любовницы грешного святого ("грекиня" Эйрена и Рогнеда - князь Владимир Креститель) " - читать интересную книгу автора

идти за слугу?! Предпочла вечное одиночество. Постриглась в одном из первых
русских монастырей - в том же Изяславле - под именем Анастасии и вскоре
скончалась.


* * *

...Лишь на один-единственный миг показалось Эйрене, что вернулось
счастье. Когда встретила взгляд этого мальчишки, еще запятнанного кровью
своего брата Ярополка. Так на нее смотрел только Святослав - в тот вечерний
час на берегу Истра. И потом, когда изредка оборачивался на нее,
раскачивающуюся на низкорослом мохноногом коньке, по пути к тем проклятым
днепровским порогам. И потом, когда близ порогов днепровских велел остаться
под присмотром двух дружинных отроков и оглянулся на прощанье... Больше она
его не видела, даже мертвым не видела. Тело его забрали печенеги. А из
черепа...
Ладно.
Этот мальчишка, Владимир, сын его, был похож на отца только пылким
взглядом. Все другое с ним оказалось иначе. И любовь, и жизнь. Прежде всего
потому, что для Святослава, да и для Ярополка Эйрена была единственной. Для
Владимира очень скоро стала одной из многих. Вернее, после того, как поняла,
что беременна - и даже себе не смогла точно ответить на вопрос: от кого.
Конечно, для Владимира его дети мало что значили. Главное, что они есть
и что они его. А назначать кого-то из них наследником киевского княжения он
при жизни своей не собирался. Эйрене иногда казалось, что ни одним из своих
сыновей он не был совсем доволен. Ни ее Святополком (считал его своим
позором окаянным, выискивал в его лице черты убитого Ярополка!), ни
Рогнедиными Изяславом и Ярославом, ни прочими. Разве что Борис и Глеб
вызывали у него какое-то подобие отцовской гордости и любви. Впрочем, русы
были суровы на чувства к своим детям. Мера их привязанности определялась
величиной наследства. Святополк получил Туровское княжество близ польской
границы - ну что ж, хорошая земля! Жаль, далеко от Киева, но делать нечего.
Он уехал туда и забрал с собой мать.

К Эйрене Святополк относился заботливо - не без некоторого, впрочем,
страха. Он считал свою мать безумной. Эйрена жила словно бы не среди живых
людей, а меж каких-то безыменей[13]. Ничего не боялась: как-то раз
Святополк, задремавший в саду, проснулся оттого, что на грудь его налегло
что-то холодное. Открыл глаза - прямо напротив его глаз застыла плоская
черная змеиная голова. В то же мгновение змея исчезла - и Святополк увидел,
что мать держит ее двумя пальцами за голову и смотрит в глаза так же
пристально, как змея только что смотрела на Святополка. Черное тугое тело
обвилось вокруг ее руки, словно пастуший кнут. Потом мать сделала резкое
движение рукой - и змея отлетела в траву.
Святополк словно от чар очнулся. Вскочил, схватил какую-то палку и
ринулся туда, куда упала змея. Где там! Она уже уползла. Но он все равно
долго тыкал палкой в траву.
Мать тихо смотрела на него, пожала плечами, потом ушла. Святополк
исподлобья глядел ей вслед. Она ведь могла убить змею палкой, а отпустила.
Почему? Безумная грекиня, правильно ее называют.