"Лэнс Армстронг. Мое возвращение к жизни " - читать интересную книгу автора

писал он,-Iкак нам повезло".
Я произнес вслух: "Псих какой-то".
Что он имел в виду?

Глава пятая

БЕСЕДЫ С РАКОМ

Когда что-то чужеродное поселяется в твоей голове, оно перестает быть
чужим тебе и постепенно становится пусть незваным и нежеланным, но все-таки
своим, близким, личным. Я решил воспользоваться этой близостью и вступил в
переговоры со своим раком. В споре с ним я старался быть твердым. "Ты выбрал
не того парня,- говорил я ему.- Когда ты искал тело, чтобы поселиться, ты
совершил большую ошибку, выбрав именно меня".
Но даже произнося эти слова, я понимал, что это лишь пустое бахвальство
перед соперником. Лицо, смотревшее на меня из зеркала по утрам, было
бледным, с затуманенными глазами, с вытянувшимся в тонкую твердую линию
ртом. В звуке своего внутреннего голоса я слышал незнакомую нотку -
неуверенность.
Я пытался торговаться: "Если для сохранения жизни нужно, чтобы, я
никогда больше не сел на велосипед, я согласен. Покажи мне, где поставить
подпись, и я распишусь. Я буду заниматься чем-нибудь другим, поступлю в
университет, стану мусорщиком - что угодно. Только сохрани мне жизнь".
В Хьюстон мы выехали еще до рассвета. Мама сидела за рулем своего
"Volvo", а мы с Лайзой расположились на заднем сиденье, что вообще-то было
мне не свойственно. Я всегда предпочитал вести машину сам, и то, что я
предоставил это право матери, свидетельствовало о степени моей
озабоченности. Все три часа мы ехали практически в полном молчании,
изможденные и потерянные в собственных мыслях; минувшую ночь никто из нас
почти не спал. Мама так давила на педаль акселератора, словно хотела разом
покончить со всей этой историей. Погруженная в свои мысли, она едва не
задавила собаку.
Хьюстон - это огромная агломерация с постоянными дорожными пробками.
Езда по этому городу - сплошная нервотрепка. Больницу мы нашли к 9 часам и,
войдя в приемный покой, прождали там еще два часа - слишком рано приехали.
Сидя в приемном покое, я ощущал себя как будто в очередной дорожной пробке.
Университетская больница с прилегающим учебным корпусом раскинулась на
огромной территории. Большущие, отзывавшиеся эхом коридоры были заполнены
людьми - больными, плачущими детьми, обеспокоенными родственниками,
грубоватыми администраторами, издерганными медсестрами, врачами,
студентами-медиками. Никогда не гаснущие флуоресцентные лампы на потолке
излучали равномерный белый свет, такой типичный для больниц, от которого
даже здоровые выглядели бледными и напряженными. Казалось, нам придется
ждать вечно, и я все больше нервничал. Чтобы убить время, я листал журналы,
барабанил карандашом по подлокотнику кресла, далее сделал несколько звонков
по сотовому телефону.
Наконец появился врач, с которым я разговаривал накануне, и мы
познакомились уже очно. Он был просто образцом талантливого онколога - очень
благовоспитанным молодым человеком с изысканными манерами и сухощавой статью
бегуна под медицинским халатом.