"Лэнс Армстронг. Мое возвращение к жизни " - читать интересную книгу автора

- Я звонил вам,- сказал он.
- Рад вашему приезду.
Но когда с любезностями было покончено, его тон резко сменился на
жесткий и холодный. Как только мы прошли в его кабинет, он очертил
терапевтическую схему. Он будет продолжать лечить меня блеомицином, но резко
увеличит дозировку по сравнению с той, что прописал мне доктор Юман.
- Вы выползете отсюда на четвереньках,- сказал он.
Я был шокирован. Мать изумилась не меньше моего. А врач продолжал:
- Я буду убивать вас.ьУбивать изо дня в день, а потом верну к жизни. Мы
нокаутируем вас химиотерапией, потом нокаутируем снова и снова. Вы даже
ходить не сможете,- он говорил совершенно бесстрастно.- Потом нам придется
практически заново учить вас ходить.
Поскольку такая терапия влечет за собой бесплодие, детей у меня, по
всей вероятности, уже не будет. Поскольку блеомицин разъедает легкие, о
возвращении к велоспорту не может быть и речи. Я буду страдать от постоянных
болей.
Чем больше он говорил, тем более живо передо мной рисовались картины
моей полной инвалидности. Я спросил, почему необходима столь суровая схема.
- Положение у вас - хуже некуда, - ответил он.
- Но ваш единственный шанс - здесь, в этой |больнице.
Когда он закончил, мать вся дрожала. Лайза сидела совершенно
потрясенная. Барт злился. Он пытался перебить врача и задать вопросы об
альтернативных методах лечения. Барт - человек очень основательный, он умеет
задавать вопросы и постоять за себя. Но доктор только отмахивался.
- Послушайте,- говорил он, обращаясь ко мне.- Шансов у вас немного. Но
они будут на много выше, если вы станете лечиться здесь, а не где-либо еще.
Я спросил, что он думает о лечении, применяемом Эйнхорном в
Индианаполисе. Он лишь презрительно скривился.
- Вы можете, конечно, съездить в Индиану, но я почти уверен, что потом
все равно вернетесь сюда. Их терапия в таких запущенных случаях, как ваш, не
помогает.
Наконец его презентация закончилась. Он хотел, чтобы я приступил к
химиотерапии под его руководством незамедлительно.
- Такое лечение вы можете получить только здесь, и, если вы откажетесь,
я ни за что не ручаюсь,- сказал он.
Я сказал, что мне нужно подумать над его словами и что я дам ответ
после обеда.
По Хьюстону мы ехали в полной прострации. Остановились возле какой-то
закусочной, но после столь прямолинейного резюме относительно моего
положения, услышанного в больнице, никто особенно есть не хотел.
Обстоятельства принуждали меня принимать решение очень быстро: была пятница,
а лечение предполагалось начать уже в понедельник.
Я был совершенно обескуражен. Я еще мог примириться с тошнотой и болью,
но идея быть низведенным до уровня немощного инвалида повергала в полное
уныние. Я пункт за пунктом взвешивал все "за" и "против" сделанного
предложения и спрашивал, что думают по этому поводу мать, Лайза и Барт. Как
обсуждать такие вопросы? Я пытался найти в этой консультации какой-то
позитив, высказывая мнение, что подобная нетерпимость врача к конкурентам и
такая его уверенность в себе - это, быть может, хорошо. Но я видел, что мать
от него просто в ужасе.