"Михаил Саулович Арлазоров. Циолковский " - читать интересную книгу автора

дрожать от радости и счастья. В нем я видел тогда второе "я"... Это один из
самых уважаемых мною моих учителей".
Дни сменяли друг друга, менялись и книги, которые читал юноша. Все
весомее и ощутимее багаж знаний. Вот так бы еще несколько лет - и не надо
никакого университета! Но нет, все" настойчивее, все требовательнее зовет
обратно в Вятку отец. По письмам Константина (хотя он был очень далек от
жалоб и хныканий), по отдельным рассказам вятичей, наезжавших в Москву,
Эдуард Игнатьевич представил себе образ жизни сына. Представил - и
ужаснулся: надо вытягивать его домой!
Этой переписки между отцом и сыном история не сберегла. Но если бы она
дошла до нас, мы, вероятно, прочли бы о том, что Эдуард Игнатьевич
собирается в отставку, что он стар, болен и ему уже не под силу поддерживать
Костю...
Ужасно не хотелось бросать занятия, расставаться с уютным залом
Румянцевской библиотеки, с неприглядной, хотя и обжитой, квартирой у прачки.
Но юноша не мог не понимать, сколь тяжела ноша состарившегося отца. Вняв
чувству долга, Константин запаковал свои нехитрые пожитки и пустился в
обратный путь.

3. Снова отцовский дом

Худым, бледным приехал Циолковский в Вятку. Отец смотрел на него с
грустью. Но уже через несколько дней Эдуард Игнатьевич понял: Константин
съездил в Москву не зря. И неважно, что сын не сделал на чужбине выдающихся
открытий, не завязал дружбы с московскими профессорами. Юноша обрел другое,
чего ему раньше так не хватало, - уверенность в своих силах, веру в будущее.
Как мог Константин заработать в Вятке кусок хлеба? Только одним -
используя свои знания, к тому времени уже недюжинные. Он стал репетитором
неуспевающих гимназистов. Схлопотать первый частный урок помогли связи отца.
Дальнейшим Циолковский обязан самому себе. "Я имел успех, - читаем мы в его
автобиографии, - и меня скоро засыпали этими уроками. Гимназисты
распространяли обо мне славу, будто я очень понятно объясняю алгебру!
Принимая уроки, никогда не торговался и не считал часов. Брал, что давали, -
от четвертака до рубля за час".
Теперь в Вятке, "при отцовском глазе", Циолковский не сидит уже на
хлебе и воде. Однако в остальном образ жизни почти не изменился: все
свободное время поглощают занятия. В стремлении приобрести знания Константин
вполне оправдывает свое имя - он весьма постоянен.
Юношу приветливо встречают в городской публичной библиотеке. Не многие
заказывают там "Математические начала натуральной философии" Ньютона или
механику профессора Брашмана. От корни до корки читает Циолковский пухлые
комплекты прогрессивных журналов: "Современник", "Дело", "Отечественные
записки".
"Эти журналы имели на меня огромное влияние, - вспоминал он
впоследствии.- Так, прочитав статью против табака, я решил не курить. Этого
решения я придерживался всю жизнь".
Разумеется, статья о вреде табака лишь забавная деталь. Главное, что
почерпнул из этих журналов Циолковский, заключалось совсем в ином.
Достаточно напомнить, например, что издание "Современника", начатое
Пушкиным, было тесно связано с именами Некрасова, Добролюбова,