"Михаил Саулович Арлазоров. Циолковский " - читать интересную книгу автора

еще вернемся к прощанию с гимназией. Ведь оно наступило через три года после
поступления в нее. Сейчас интереснее разобраться в том, как Эдуарду
Игнатьевичу удалось добиться, чтобы его полуглухого сына приняли в первый
класс, как проходили школьные годы ученого.
О многом приходится гадать. Вероятно, далеко не последнюю роль в
решении о приеме Константина Циолковского сыграла мягкость и доброта
тогдашнего инспектора Николая Осиповича Шиманского. Вспоминая об этом
человеке, одноклассник и товарищ братьев Циолковских (впоследствии крупный
русский археолог) Александр Спицын писал: "Кто склонялся на просьбы и слезы
моей матери и содействовал принятию в гимназию меня, плохо подготовленного
ученика приготовительного училища? Кто ежегодно освобождал от платы за
обучение меня, неблагодарного шалуна, терпеливо снисходя к моим упорно
плохим успехам? А кто знает, сколько было в гимназии таких, как я?"
Портрет Шиманского набросан Спицыным так живо, что невольно думаешь:
неужто поступление Константина Циолковского в гимназию, освобождение от
платы за обучение (Пленковым найден и такой документ) обошлось без его
участия?
Подпоясанные ремнями с тяжелыми гербовыми пряжками, отправились на
занятия братья Циолковские. Бездну премудрости обрушила на мальчишеские
головы гимназия.
В царство цифр ввел первоклассников Василий Петрович Хватунов. Он любил
и свою строгую, суховатую науку и непоседливых мальчиков. Цифры в его
объяснениях выглядели дружелюбными, веселыми, а главное - всемогущими.
Впрочем, и уважения они требовали немалого. Попробуй допустить хотя бы
малейшую небрежность - и поезда, поочередно отправлявшиеся в путь с разных
страниц задачника, не встречались в условленное время на станциях А и Б...
А когда какой-нибудь незадачливый математик, наморщив лоб, пыхтел над
тетрадкой, запутавшись в решении, Хватунов нарушал чинную тишину класса
озорной репликой:
- Эй, подбери губы! Полицмейстер идет - отдавит!
За такими словечками Василий Петрович в карман не лазил. Рассмешить
учеников и самому заразительно рассмеяться было для него обычным делом.
Уроки математики проходили интересно и весело. Жаль только, звонок частенько
обрывал занятия на самом интересном месте...
Совсем иначе вел уроки русского языка Александр Кондратьевич Халютин.
Тут уж было не до шуток. Лодырей и безобразников Халютин не жаловал. Не
задумываясь, отправлял их в угол, выдворял из класса, без сожаления оставлял
без обеда и даже ставил на колени.
Латыни учил первоклассников Алексей Ильич Редников. Он поражал их тем,
что даже в морозы (а в Вятке они бывали изрядными) не надевал пальто в
рукава, накидывая его лишь на плечи. Войдя в класс, Редников прежде всего
проверял, открыты ли форточки. Любителей латыни сыскалось среди гимназистов
немного, а потому Редников особенно благоволил к прилежным, успевающим
ученикам.
Каждый из педагогов требовал внимания к своему предмету. Предметов было
много, и учиться было нелегко. Что же мог получить в гимназии полуглухой
Константин Циолковский?
Константин Эдуардович ответил на этот вопрос, написав в рукописи
"Фатум": "Учиться в школе я не мог. Учителей совершенно не слышал или слышал
одни неясные звуки. Но постепенно мой ум находил другой источник идей - в