"Андрей Арьев "Наша маленькая жизнь" (Вступление к собранию сочинений Довлатова)" - читать интересную книгу автора

вглядывания в собственную душу.
Если за кем-нибудь Сергей Довлатов и подглядывает, за кем-нибудь шпионит,
то единственно за самим собой. Лишь прислушиваясь к себе, Довлатов
научился замечательно слушать собеседников. А научившись, все-таки настоял
на том, что за повествователем всегда грехов больше, чем за всеми
остальными действующими лицами.
Довлатовские персонажи могут быть нехороши собой, могут являть самые
дурные черты характера. Могут быть лгунами, фанфаронами, бездарностями,
косноязычными проповедниками... Но их душевные изъяны всегда невелики - по
сравнению с пороками рассказчика. Довлатовский творец - прежде всего не
ангел. Зане лишь падшим явлен "божественный глагол".
Сам прозаик говорил, что его задача скромна:
рассказать о том, как живут люди. На самом деле он рассказывает о том, как
они не умеют жить, И в первую очередь лишен был этого навыка жить
собственной своей персоной автор.
Помноженное на талант неумение жить "как все" в шестидесятые-семидесятые
годы, когда Сергей Довлатов шагал по ленинградским проспектам и закоулкам
в литературу, было равнозначно катастрофе. Судьба обрекла его на роль
диссидентствующего индивидуалиста. Заявлявший о себе талант силою вещей
очередной раз загонялся в подполье.
Провиденциальный смысл в этом, конечно, тоже наличествовал. "От хорошей
жизни писателями не становятся", - горько шутил Довлатов, Из
просматриваемого лабиринта он, к счастью, выбрался. И выбрался
--писателем. К несчастью - по другую сторону океана. Родившись в эвакуации
3 сентября 1941 года, в Уфе, Сергей Довлатов умер в эмиграции 24 августа
1990 года - в Нью-Йорке.
Ленинград и Таллинн - еще два города, без которых биографию Довлатова не
написать. Особенно без Ленинграда. Его запечатленные Довлатовым черты
--это эскиз портрета целого литературного поколения, питерского поколения
начала шестидесятых:
"Благородство здесь так же обычно, как нездоровый цвет лица, долги и
вечная самоирония... Сочетание неполноценности и превосходства делает его
весьма язвительным господином".
С 1978 года - двенадцать лет - Довлатов жил в США, где окончательно
выразил себя как прозаик. На Западе он выпустил двенадцать же книг на
русском языке. Плюс две совместные. Одну с Вагричем Бахчаняном и Наумом
Сагаловским - "Демарш энтузиастов" (1985). И вторую совместно с Марианной
Волковой - "Не только Бродский" (1988). Стали его книги издаваться и на
английском, и на немецком языках. При жизни переведен также на датский,
шведский, финский, японский... Лауреат премии американского Пенклуба,
печатался в престижнейшем американском журнале "Ньюйоркер", где до него из
русских прозаиков публиковали лишь Набокова. Самым лестным образом
отзывались о Довлатове Курт Воннегут и Джозеф Хеллер, Ирвинг Хау и Виктор
Некрасов, Георгий Владимов и Владимир Войнович...
Почему же все-таки российский талант на родине вечно в оппозиции? Не
потому ли, что его цель, говоря словами Пушкина, идеал? А жизнь
человеческая так далека от совершенства, так хрупка и быстротечна! По
завету нашей классической литературы (и это идеальный, высший аспект
обозначенных биографией обстоятельств), место художника - среди униженных
и оскорбленных. Он там, где вершится неправосудие, угасают мечты,