"Нора Борисовна Аргунова. Не бойся, это я! (рассказы) " - читать интересную книгу автора

дураку только бы повозиться.
- Пусти! - кричу я.
Мама не сводит глаз со щенка.
- Тише, - шепчет она, - он поймёт...
- Он сейчас кинется! - говорю я и заливаюсь слезами, дёргаю руку,
потом гляжу, изумлённая...
Щенок бежит, болтаются длинные уши, вот заметил Дельфу, поскакал
неуклюжим галопом. Он приближается к ней со спины, даже её больных глаз ему
не видно. Подлетел. Она только скосила зрачки, и он с ходу, как, бывало,
бросался на неё, плюхнулся на землю и ползёт к ней.
Издали, весь вытянувшись в струнку, высовывая длинный красный язык, он
пытается лизнуть её в морду. Она смотрит мимо. Он опрокидывается перед ней
животом кверху, вскакивает и подпрыгивает, виляет, лёжа на боку. И даже до
сих пор, спустя многие годы, я вижу на солнечной траве ярко-рыжего щенка и
молодое просиявшее мамино лицо...


ФИТИЛЬ

Кошка вывела котят в тёмном подполе избы. Они вылезали через
продушины, играли на солнце, однако люди могли смотреть на них только
издали. Малейший шорох - и вся тройка скрывалась в своём логове.
На зиму хозяева забивали продухи в фундаменте, чтобы от дождей и снега
под избой не заводилась сырость. Стояла осень, хозяйская дочь с детьми
собралась домой - она жила в городе. Перед отъездом пробовали выловить
котят, но безуспешно. И городские отбыли, прихватив с собой кошку,
уверенные, что без матери котята выйдут сами.
А котята, осиротев, стали ещё осторожнее. Старики хозяева не кормили
их. Кое-кто из соседей подливал молока в консервную банку. Видели, как
появляются котята, озираясь, принюхиваясь, и как лакают, насторожённые,
готовые мгновенно исчезнуть.
Зачастили дожди, пора было заканчивать подготовку к зиме, а один ход
под избой всё не могли законопатить. На котят началась облава. Выманивая
их, ставили еду, сторожили у лаза. Мёрзли, чертыхались, кляли безмозглое
зверьё, но продолжали охоту, и двоих удалось поймать.
Оставался последний, самый дикий. До сих пор никто не слышал его,
теперь он начал кричать. Сутки напролёт, с редкими перерывами, неслось
из-под избы пронзительное мяуканье. Иногда он высовывался - и его голос
слушала вся улица.
Не только ребятишки - взрослые занятые люди заговорили о котёнке. Он
досаждал своими воплями, а ни вытащить его, ни заставить замолчать было
невозможно. Замуровать живую душу ни у кого не поднималась рука. И многие
считали, что делать ничего не надо. Котёнок порченый, никакая сила его к
людям не пригонит, а холод и одиночество обязательно скоро доконают.
Я жила по соседству. В ту зиму мне удалось вырваться из города, чтобы
поработать в тишине; я уехала в Листвянку и поселилась у Шлыковых. У них
имелась свободная комната, "парадная". Обычно она стояла пустая и в ней
гремел репродуктор. Но если выключить радио, "парадная" хороша была для
работы. Хороша, пока рядом не объявился тот оголтелый кот. Окна "парадной"
выходили в сторону дома, под которым он жил.