"Нора Борисовна Аргунова. Не бойся, это я! (рассказы) " - читать интересную книгу автора

Пришлось мне обойти соседей, просить, чтобы с завтрашнего дня его
никто не кормил.
Котёнок весь день орал до хрипоты, однако уговор соблюдался. Но
вечером, когда я шла из кино, вышмыгнула прямо на меня из калитки согбенная
старушечья фигурка. Я узнала нашу, шлыковскую бабку.
- Вы чего туда? - спросила я, разглядев у неё в руке пустую банку.
- Жрать ведь хочет, - виновато пояснила старуха.
Пришлось начинать сначала. На вторые сутки котёнок замолчал. В тот
день вместо дождя повалил к вечеру снег. Потом ни дождя, ни снега - тишь.
Я соображала, сколько времени котёнок может обойтись без еды.
Прислушивалась. Охота у меня была назначена на завтра, но кот почему-то
молчал, а ночью, объявили по радио, ожидалось минус пять.
Наконец я не выдержала. Мелко нарезала сырое мясо. Оделась, замоталась
платком.
Холодная пыль - не то дождик, не то мелкая крупка - леденила лицо.
Далеко в глубь продушины я положила крошку мяса - по усам помазать. Столько
же прилепила на краю, у самого выхода. Куски побольше бросила на землю.
Пододвинула заготовленный кирпич - затыкать продух. И застыла на своём
посту.
Ничего, ни звука не раздавалось под избой, а я чувствовала, что
котёнок рядом. Не в дальних углах подвала - рядом. Уже и руки, которые не
сообразила сразу спрятать в карманы, у меня закоченели, и через подошвы
резиновых сапог начал проникать холод. Котёнок находился тут, живой,
насторожённый, я его чувствовала, а положение не менялось.
Наконец едва уловимо ворохнулось у моих ног, и понеслось истерическое
мяуканье. Что лежало внутри, котёнок, должно быть, слизнул, что на земле -
тоже разглядел. И человека он учуял. Слышно было, как он отбегал, с криком
рыская под домом. Но запах, от которого котёнок ополоумел, шёл из одного
места, и он возвращался к продушине. Я знала, что минута приближается, и в
который-то раз мысленно отрабатывала движение: наклон - схватить кирпич,
вдвинуть в дыру... А котёнок всё вопил, и голова его высовывалась из дыры и
втягивалась как заводная.
И вот он выскочил. Кинулся было обратно - я успела заставить продух.
Он метнулся, исчез. Я побежала, крадучись. Заглянула за угол. Котёнок сидел
там, вжимаясь в стену, - шевелящееся смутное пятно. Я ринулась к нему, он
обогнул дом. И я следом. Мы кружили, мы двадцать, может, тридцать раз
обежали избу.
Котёнок взлетел на крыльцо. Раскинув руки, я надвигалась, и уже близко
был одичало взъерошенный комок. Я упала на него, он прошипел мне в самое
лицо и растворился во тьме.
Надо было унять дрожь в руках, остановиться и подумать. Отогнать бы
его от дома. На акацию, что растёт у окна. Летом котята, бывало, забирались
на куст, он этот куст знает.
И я отогнала. А как, какие применяла манёвры, не могла после
вспомнить. Помнила, что под конец котёнок влез на толстую ветку, я медленно
подошла, сняла его - и в руках очутился не кот, а мышь какая-то, настолько
мелок оказался герой, взбаламутивший целую улицу.
У Шлыковых поднялись с постелей, будто серьёзное случилось. Котёнок,
серый в тёмную полоску, не царапался, не вырывался - окаменел у меня на
ладони. Лапы прижаты к белому животу, синие глаза не мигают. Лежит на