"Нора Борисовна Аргунова. Не бойся, это я! (рассказы) " - читать интересную книгу автора Пришлось мне обойти соседей, просить, чтобы с завтрашнего дня его
никто не кормил. Котёнок весь день орал до хрипоты, однако уговор соблюдался. Но вечером, когда я шла из кино, вышмыгнула прямо на меня из калитки согбенная старушечья фигурка. Я узнала нашу, шлыковскую бабку. - Вы чего туда? - спросила я, разглядев у неё в руке пустую банку. - Жрать ведь хочет, - виновато пояснила старуха. Пришлось начинать сначала. На вторые сутки котёнок замолчал. В тот день вместо дождя повалил к вечеру снег. Потом ни дождя, ни снега - тишь. Я соображала, сколько времени котёнок может обойтись без еды. Прислушивалась. Охота у меня была назначена на завтра, но кот почему-то молчал, а ночью, объявили по радио, ожидалось минус пять. Наконец я не выдержала. Мелко нарезала сырое мясо. Оделась, замоталась платком. Холодная пыль - не то дождик, не то мелкая крупка - леденила лицо. Далеко в глубь продушины я положила крошку мяса - по усам помазать. Столько же прилепила на краю, у самого выхода. Куски побольше бросила на землю. Пододвинула заготовленный кирпич - затыкать продух. И застыла на своём посту. Ничего, ни звука не раздавалось под избой, а я чувствовала, что котёнок рядом. Не в дальних углах подвала - рядом. Уже и руки, которые не сообразила сразу спрятать в карманы, у меня закоченели, и через подошвы резиновых сапог начал проникать холод. Котёнок находился тут, живой, насторожённый, я его чувствовала, а положение не менялось. Наконец едва уловимо ворохнулось у моих ног, и понеслось истерическое тоже разглядел. И человека он учуял. Слышно было, как он отбегал, с криком рыская под домом. Но запах, от которого котёнок ополоумел, шёл из одного места, и он возвращался к продушине. Я знала, что минута приближается, и в который-то раз мысленно отрабатывала движение: наклон - схватить кирпич, вдвинуть в дыру... А котёнок всё вопил, и голова его высовывалась из дыры и втягивалась как заводная. И вот он выскочил. Кинулся было обратно - я успела заставить продух. Он метнулся, исчез. Я побежала, крадучись. Заглянула за угол. Котёнок сидел там, вжимаясь в стену, - шевелящееся смутное пятно. Я ринулась к нему, он обогнул дом. И я следом. Мы кружили, мы двадцать, может, тридцать раз обежали избу. Котёнок взлетел на крыльцо. Раскинув руки, я надвигалась, и уже близко был одичало взъерошенный комок. Я упала на него, он прошипел мне в самое лицо и растворился во тьме. Надо было унять дрожь в руках, остановиться и подумать. Отогнать бы его от дома. На акацию, что растёт у окна. Летом котята, бывало, забирались на куст, он этот куст знает. И я отогнала. А как, какие применяла манёвры, не могла после вспомнить. Помнила, что под конец котёнок влез на толстую ветку, я медленно подошла, сняла его - и в руках очутился не кот, а мышь какая-то, настолько мелок оказался герой, взбаламутивший целую улицу. У Шлыковых поднялись с постелей, будто серьёзное случилось. Котёнок, серый в тёмную полоску, не царапался, не вырывался - окаменел у меня на ладони. Лапы прижаты к белому животу, синие глаза не мигают. Лежит на |
|
|