"Нора Борисовна Аргунова. Не бойся, это я! (рассказы) " - читать интересную книгу автора

дала ему поймать карандаш. Потянула - он не отпустил. Напрягаясь всем
телом, он вырывал у меня карандаш, как щенок вырывает из рук палку.
Я прижала пальцем его ногу. Он тотчас отдёрнул её. Прижала другую - он
проворно убрал и эту. И ждал, уставясь, что будет дальше.
Я легонько потрепала его за опущенный клюв. Он замотал головой,
высвободился, схватил меня за палец - тоже легонько. Стоял, задорно
расставив ноги, не закрывая рта, готовый продолжать.
Опять я его за клюв, он - за палец. Но скоро он устал или ему
разонравилось - отскочил, вспрыгнул на моё плечо, а когда я потянулась за
ним, проговорил мне в самое ухо, шёпотом:
- Хаф-хаф!
На щеке я почувствовала его горячее дыхание. Что он хотел сказать? Не
знаю. Тогда я ещё плохо понимала его.
Приближался день моего отъезда. Правда, настоящая командировка, на
целый месяц, предстояла только в августе, сейчас я уезжала на пять дней.
Куда девать птенца?
Я листала записную книжку, звонила знакомым; один не мог взять галку,
у другого телефон не отвечал. И я решилась оставить ключ соседу.
- Раз шесть на день приходить надо, кормить. Сможете?
- Чего поделаешь, - отвечал старик, - приду.
- Смотрите только, чтобы ваш Шурка...
- Да ты что! - сказал старик, округляя глаза. - Его какое дело!
И я уехала.
В Вологде, особенно вечерами в гостинице, я думала про галчонка и
удивлялась своему легкомыслию. Да разве можно было оставлять ключ старику?
По шесть раз на день отпирает он мою дверь и Сашка ничего не замечает? Не
может этого быть!
Зимним вечером во дворе у нас ребята жгли однажды доски, и я подошла к
костру. Был там и Сашка. И ещё стояли и смотрели на огонь люди, которые
вышли гулять со своими собаками. Собаки возились тут же, и Сашка, поглядев
на молодого весёлого пуделя, сказал непонятно:
- Живое мясо.
Я вспомнила, как он произнёс эти слова, остановив на собаке ленивый,
медлительный взгляд, и больше старалась не гадать о том, что ждёт меня
дома.
Приехала я домой днём. Отворила дверь... Галчонок был жив! Он сидел на
книжной полке. Он не слетел ко мне, не подал голоса, как делал раньше, но
он был жив.
Пока я раздевалась и разбирала вещи, он молча смотрел на меня сверху.
Я влезла на стул и подняла к нему руку. Тяжело хлопая крыльями, с
пронзительным криком, какого я у него ещё не слыхала, он перелетел на
другой конец полки.
Я перетащила стул, опять влезла - и снова он шарахнулся. Он и по виду
стал другим, я не узнавала его. Да и он ли это, тот ли галчонок?
Я стояла на стуле, издали показывая ему ладонь, а он смотрел и кричал
своим новым, нестерпимо резким голосом, в котором я уловила отчаяние.
Очень медленно, чтобы не спугнуть, я потянулась к нему ещё раз. Он
нагнулся. Я поднесла руку, и он вдруг сдавил мне палец с такой силой, что я
чуть не вскрикнула.
Теперь я поняла, что в нём изменилось. Я оставила птицу с блестящими,