"Нора Борисовна Аргунова. Не бойся, это я! (рассказы) " - читать интересную книгу автора

Галчонка мне принёс сосед.
- Через неделю я еду в командировку, - с досадой толковала я
старику, - и для чего вы его подобрали? Это же слёток, родители его бы
кормили!
- А кошки-то, кошки! - возражал старик. - А дома-то у меня, сама
понимаешь... Шурка!
Шуркой он называл внука, парня лет пятнадцати, которого весь наш
девятиэтажный дом отлично знал. Во дворе он звался Сашка-Длинный и славился
многими проделками - даже перечислять их не хочется. Был случай, когда он
избил прохожего. Ещё было известно, что кошкам лучше не попадаться ему на
глаза.
- Возьми галку-то, - упрашивал Шуркин дед, - ведь пропадёт. Ты
погляди, до чего она ласковая, - жалостно говорил старик, а у него на плече
сидела чёрная птица и нежно поклёвывала его седое волосатое ухо.
Выхода у меня не было. Застелили газетами комнату, дед притащил
откуда-то чиненую-перечиненую клетку.
Первую ночь я беспокоилась, прислушивалась, жив ли галчонок в клетке,
накрытой платком, но птенец сразу привык к новому своему положению. Он тихо
спал ночами. Утром я окликала его. Он хрипло отвечал. Я открывала дверцу,
он ступал на мою ладонь горячими от сна лапами. Встряхивался, почёсывался,
поглядывал, приходя в себя. Перелетал на стол, где обычно лежал зажим для
белья, которым на ночь скреплялись шторы.
Он поднимал зажим и швырял, двигал его, вставлял в дырочку свой
большой клюв. И вдруг, обернувшись ко мне, с криком открывал рот, трепеща
крыльями. Я поспешно заталкивала ему в горло творог или мясо. Он глотал,
давясь, требовал ещё... День начинался.
Однажды я заметила, что он не пьёт, а окунает в поилку голову и
встряхивается, брызгаясь. Я принесла и поставила на пол тарелку с водой.
Галчонок заинтересованно зашагал вокруг тарелки, останавливаясь,
поглядывая, не решаясь приблизиться. Наконец он потянулся к воде.
Коснулся - вода всколыхнулась. Он стоял, вытянув шею, пошевеливая клювом
воду, и дивился на зыбь.
Он ступил в тарелку одной своей ногой. Ступил двумя. Присел, забил
крыльями, заплескался, и полетели брызги по всей комнате - на паркет, на
мебель, на стены. А я не мешала ему, только смотрела - такое удовольствие
было смотреть.
Вылез он мокрой курицей. Перья слиплись, проглядывало розовое
беззащитное тело. И долго занят был собой - ерошился, чистился, хлопал
крыльями, просушивая их.
Он не любил, когда я уходила из комнаты, не выпускал меня. Я бросалась
бегом, галчонок с криком и шумом догонял и садился мне на голову. Я
подставляла руку - он переходил с головы на мой палец. Я подносила галчонка
к лицу. Он внимательно рассматривал меня голубыми глазами, трогал,
поклёвывал и быстрым движением клюва - будто ножницы раздвигались -
открывал мои губы или перебирал волосы.
Мне не хватало с ним только игры, я не знала, как играют с птицей. Да
и умеет ли птица играть?
Как-то я устроилась в кресле - заниматься. Он прилетел и сел на
верхний край тетради, съехал по странице и начал ловить конец карандаша. Я