"Александр Арефьев. Были и былички " - читать интересную книгу автора

гуж, не говори, что не дюж" - "Коль достал винцо - надо пить".
Замените винцо на водочку и чем не наше? А вообще-то много у нас общего
в словесном фольклоре, видно, сказывается традиционное культурное тяготение.
И у нас, и у них друзья наших друзей - наши друзья, только у французов еще и
враги наших врагов - наши друзья, наше "Чужое добро впрок нейдет" у них
звучит как "От дьявола пришло, к дьяволу и ушло", у нас спасибом сыт не
будешь, у них почти калька с этого: "Даже большим мерси кошелек не
наполнишь".
И завершаем мы дела одинаково - "Конец - делу венец" или по-французски:
"La fin couronne l'oeuvre".

Приметы

Намедни пропускаю женщину у выхода из метро вперед, а она мне:
"Мужчина, позвольте вас со спины обойти, а то у меня кошелка пустая,
дурная примета". Я удивился: "Так это же к ведрам относится да к попу".
"Нет, - говорит дама, - я сама деревенская, знаю, что там ведра, поп и дева
непорочная, а здесь, в городе, ничего этого нет, так что взамен пустая сумка
срабатывает".
И подумал я - крепко еще сидит в человеке вера в приметы, даже я,
москвич в пятом колене, не напрягаясь, с полсотни наберу. Первым моим
учителем в этом деле была бабушка Марфа, к которой пацаном ходил с нашей
дачи под Питером за парным молоком. У нее на каждый случай была своя
примета. От нее и узнал, что сплевывать надо только через левое плечо,
потому как за ним дьявол маячит, а за правым - ангел-хранитель стоит. Черта
вспоминать - к себе звать, а ногами под лавкой качать - черта тешить.
Обознаться - к свадьбе, варежку потерять, зеркало разбить, соль просыпать -
не к добру. Урожай рябины - к худому году, паук - к добрым вестям, дым
прямым столбом - к ведру, лягушки квакают - к грозе, ласточки низко парят -
к сырой погоде, локоть чесать - на новом месте спать, собачий вой - на
вечный покой.
Вообще-то баба Марфа слыла на селе ведьмой, но доброй и уважаемой, а
еще отменной знахаркой. Так что к ней народу, почитай, больше ходило со
своими болячками, чем в построенную еще барином кирпичную поликлинику
(по-местному полуклинику). Барина тоже добром поминали, хоть и пустили ему в
семнадцатом году "красного петуха" по указке "большаков" из Питера. Навсегда
остался в памяти духмяный аромат ее хатенки, а горница, так вся была в
травах. Над дверью из бревенчатых щелей свисала омела, как я потом узнал, от
воров, и пришпиленная гвоздиком чесночная косичка - это от всякой нечисти. У
порога лежал топор, которым была зарублена змея, - это от всех темных сил
разом.
Стол всегда был завален охапками трав и полевых цветов, собранных в
надлежащее время и в надлежащем месте. И у каждого стебелька свое
предназначение. Зверобой, крапива, "мать и мачеха" - это от злых чар и
бесовской силы, укроп ведьм отпугивает, чертополох - чертей, душица чистит
легкие и кровь. Отдельной горочкой лежали цветики для приворотов, то есть
для любовной магии. В приворотные зелья шли листья папоротника, жасмин,
анютины глазки, валерьяна, даже латук.
Как ни странно, возбудителем любовных чувств баба Марфа считала и
морковь, как я сейчас думаю, из-за фаллической формы этого овоща.