"Михаил Ардов. Вокруг Ордынки " - читать интересную книгу автора

правление кооператива. Отец занятно изображал венгерский акцент своего
приятеля и помнил рассказанные им истории. Так, по словам Мате Залки, в
первые годы советской власти Ленин помогал Кемалю Ататюрку в войне с
Антантой. В Анкару послом был назначен М. В. Фрунзе, который на самом деле
командовал турецкой армией, а сам Залка был одним из его главных помощников.
- Виктор, - говорил он отцу, - я никогда так хорошо не жил, как в то
время, когда был турецким генералом...
Еще одним соседом, с которым Ардов сблизился в Нащокинском, был М.А.
Булгаков. Отец очень высоко ценил дарование Михаила Афанасьевича, но не был
поклонником "Мастера и Маргариты". Гораздо больше ему нравились "Собачье
сердце", "Дьяволиада", "Роковые яйца"...
Сатирический и юмористический талант Булгакова приводил моего отца в
совершенное восхищение. Он знал и ценил не только большие вещи Мастера, он
помнил его юмористические новеллы и фельетоны, которые Булгаков в свое время
публиковал в газете "Гудок". Все это писалось с резвостью необыкновенной.
Ардов вспоминал, например, такую деталь: в одном из своих газетных опусов
Михаил Афанасьевич повествовал о женщине, муж которой был инвалидом - у него
не было ни рук, ни ног. Булгаков, между прочим, сообщал читателю, что когда
она приводила в порядок кровать, то брала оттуда своего сожителя и "ставила
его на подоконник, как бюст".
Я хочу привести здесь небольшой отрывок из воспоминаний отца:
"Когда пьеса "Дни Турбиных" с огромным успехом шла в Художественном
театре, целый легион попрошаек, "стрелков" - так назывался этот род
аферистов - одолевал Михаила Афанасьевича, считая, что он стал богачом и что
ему ничего не стоит выбросить даже сотни рублей на подачки. "Стрелки" и
писали Булгакову, и навещали его на квартире, и ловили на улице. А один
такой тип позвонил по телефону в пять утра. Именно время поразило Михаила
Афанасьевича. Днем-то звонили часто.
"А тут, - рассказывал Булгаков, - во время самого сладкого утреннего
сна затрещал звонок. Я вскочил с постели, босиком добежал до аппарата, взял
трубку. Хриплый мужской голос заговорил:
- Товарищ Булгаков, мы с вами не знакомы, но, надеюсь, это не помешает
вам оказать услугу... Вообразите: только что, выходя из пивной, я разбил
свои очки в золотой оправе! Я буквально ослеп! При моей близорукости...
Думаю, для вас не составит большого урона дать мне сто рублей на новые
окуляры?..
Я в ярости бросил трубку на рычаг, - продолжал Булгаков, - вернулся в
постель, но еще не успел заснуть, как новый звонок. Вторично встаю, беру
трубку. Тот же голос вопрошает:
- Ну, если не с золотой оправой, то на простые-то очки можете?""
В Нащокинском было еще одно соседство, которое имело для Ардова, да и
для всей нашей семьи необычайно важное значение. У моих родителей была
квартира на первом этаже, а на пятом, в том же подъезде, поселился Осип
Эмильевич Мандельштам со своей женой Надеждой Яковлевной. Между моими
родителями и этой четой установилось то, что теперь именуется
"добрососедскими отношениями".
Как о том свидетельствуют современники, да и фотографические портреты,
моя мать в молодости была очень привлекательной. Эмма Герштейн в своих
мемуарах о Мандельштаме пишет:
"Иногда, ведя к себе домой кого-нибудь из встретившихся на улице