"Михаил Ардов. Триптих " - читать интересную книгу автора

монастыре она была с трех годов. Сирота она была, ее и отдали. Только уж
конечно не в наш. В Покровский какой-то монастырь, уж не знаю, где он и
был... Чаю она не пила, только кофий. Была у нее кружка фарфоровая, аккурат
на три стакана. Выпьет ее, скажет: "Вот я кадушечку-то эту опорожнила, как
говорится". Это у нее как пословица была - "как говорится". Она меня любила:
"Шурка маленькая все сделает". Я в монастыре все "Шурка была маленькая". Мне
не любо было, как меня Александрой Николаевной стали звать, я все думала,
что я Шурка маленькая...
Paз корчуем мы пни да поем "Дубинушку", а матушка Игуменья мимо идет.
Как услыхала, кричит: "Шурка!" Я молчу, притаилась. Опять: "Шурка! Ах, ты
скачок. ямкой! Вот погоди, в праздник на поклоны станешь"... У меня все
сходило. Раз зимой ельник рубили, уж темно, а мы все работаем.
Матушка Эсфирь - она тоже была трудолюбивая - все работает и работает.
А уж темно. Я еще в лаптях была, валенки мне не привезли. А я как запою:

Поглядели бы родные,
Чего Шурка делает:
В лапотищах по снежищу
С ельничищем бегает!

А матушка Эсфирь: "Господи Исусе! Пойдем все скорей домой. А то она у
нас запляшет!" А тут у нас такое дело получилось. С Мать Иришей... У нее уж
постриг был, она была рясофорная. И певчая превосходная, и иконописица. Она
с трех лет в монастыре.
Она не видывала, как пляшут, и как песни поют не слыхивала. Было ей уж
лет под пятьдесят. А вот тут какое с ней получилось дело. В аккурат на
Мариино стояние... Поем канон. Слышим, кто-то во всю головушку орет на
клиросе. Матушка Игуменья думали - Ксения. И врозь орет.
"Как говорится, Ксения, что ли?" - говорят Матушка. "Да нет, -
говорим, - Ксения - вот она". - "Да кто же это?" Глядим, а это Мать Ириша -
во всю головушку. Домой в келью пришла из церкви - все начала кидать. Деньги
у нее тут какие-то были. Все выкинула: "Ничего мне не надо. Потому что я уж
теперь не с вами. Я уж на небе". - "Да Мать Ириша..." - "Не Мать Ириша! Я -
девица чистая, богоотроковица. Чего на земле делается?" - и смотрит так
вниз.
"Господи, Мать Ириша с ума сошла!" - "Я вам сказала, кто я!" Вот и
началось. Все выкидала.
"Ничего мне не надо!" И сила-то какая взялась - насилу шесть человек ее
к кровати привязали... В окошко тут мы ей ставни вставили - лезет везде,
совладать не можем. А сила-то, сила. Нас поставили, меня и мать Анну Власову
к ней. За ней ухаживать. Она все меня "Шуреночек, косареночек... дай мне
попить водички с помойной ямы". - "Не дам, - говорю. - Вот скажи: Господи,
благослови. (А с нее пот-то, пот-то...) Да перекрестись. Вот богоявленская
вода, напою сейчас". - "Нет, не скажу!" - "Не скажешь, ну и сиди. Не дам
воды". Уж она просит, просит. До тех пор доведем: "Скажи: Господи,
благослови, да перекрестись - сейчас попьешь". Как перекрестится, скажет -
вся ослабнет. Попьет святой водички... Тут я снимаю с нее рубаху - хоть
выжимай, вся мокрая. Надеваем на нее чистую.
Положим ее на кровать - она уж ничего не может... Я побегу домой, печку
истоплю, приберусь - ведь я у старицы жила. Иду обратно. Как она меня в