"Том Арден. Танец арлекина (Орокон-1) " - читать интересную книгу автора

многое, научились пользоваться для целительства горькими травами, кореньями
и липкой глиной. В мешочках хранились порошки, составленные из редких
растений, во флакончиках с крышками - целительные бальзамы.
Однако сейчас все эти снадобья были бессильны. Женщина коснулась
пальцами пустых глазниц старика.
- О сводный брат мой! Как же мы слабы, почитая себя столь сильными!
Древняя мудрость способна исправить ошибки природы, однако не в наших силах
исправить те, что причинены злом человеческим. Прости, Сайлас.
- Не за что тебе просить у меня прощенья, Ксал. Я и сам все знал.
Старик Вольверон нащупал руку целительницы. Во мраке слепоты он
чувствовал близость одежд Ксал, пропахших пряными ароматами, чувствовал
запах дыма ее трубки. Его внутреннее зрение рисовало картину: они сидят с
Ксал за маленьким круглым столиком в полутемном шатре за фургонами. Столик
застелен толстой парчовой скатертью, на столе лежит тяжелый стеклянный шар.
Огонек золотого светильника едва-едва рассеивает мрак.
Здесь жила пророчица.
- О Ксал! Как много времени прошло!
- Такова судьба нашего народа - мы должны дождаться своего часа.
- Ты по-прежнему веришь в это? - спросил старик. Этот вопрос не раз он
задавал сам себе, в своей пещере в Диколесье.
- В то, что вся наша жизнь ожидание? Я верю в то, что все проходит. Но
ты, сводный брат мой, - один из нас. Внутри тебя живет надежда на будущее.
Разве ты не ощущаешь перемен в ткани воздуха?
Рука Ксал очертила круг над стеклянным шаром, и Вольверон
почувствовал, как внутри шара что-то едва заметно шевельнулось. Воздух
вокруг них чуть дрогнул.
- Я чувствую только память о прошлом.
- Тогда все, что ты чувствуешь сейчас, покинет тебя. Рука Ксал
выскользнула из пальцев старика.
Потом они сидели и пили маленькими глотками горьковатый чай.
- Эпоха Искупления близится к концу, Сайлас. Ты чувствуешь, что это
так?
- Что-то я, безусловно, чувствую, Ксал. Я боюсь будущего. Не из-за
себя - моя жизнь уже прожита. Я боюсь за свою девочку.
Голос Ксал прозвучал понимающе и сочувствующе.
- Сайлас, мне понятен твой страх. Мой ребенок уже вырос. Мой сын
взрослый, сильный мужчина, но мне страшно за него. Но тебе нельзя опускать
руки, о сводный брат мой. Близится решающий час, и ты должен будешь сыграть
свою роль.
Знакомая боль кольнула пустые глазницы старика.
- Я попробую, Ксал. Но ты забываешь о том, что я лишь наполовину вашей
крови. Вторая моя половина - эджландская.
- Я помню об этом, Сайлас. Это и есть самое главное в твоей жизни.
Старуха откинулась назад, глубоко затянулась трубкой. Память Сайласа
подсказала ему, как выглядит трубка пророчицы - резная чашечка, сужающийся
мундштук. Они молчали, и казалось, что звуки ярмарки стали громче здесь, в
тишине, наполненной ароматами и запахом дыма. Слышались веселые мелодии и
далекие взрывы смеха.
И вдруг старик Вольверон неожиданно рассмеялся. Беззвучно, но глубоко,
и смех сотряс его тело подобно рыданиям.