"Лис Арден. Повелители сновидений " - читать интересную книгу автора

присматривает.
- А-а-а... Слушай, друг Гильем, назови мне и других наставников. -
карие глаза Бернара казались горячими, как жареные каштаны, а сам он,
похоже, ничуть не боялся полуденного зноя.
- Изволь. Замковый капеллан, отец Тибо, толкует нам Священное писание.
Сначала он покажется тебе сварливым и придирчивым, но на самом деле это
редкий добряк; главное - не сердить его по пустякам и не перевирать стихи
псалмов. Музыке нас учит мэтр Кайрель, он трубадур, но давно уже не выходит
за пределы Омела - в последнем странствии ему пришлось довольно солоно...
теперь он хромает... на обе ноги. Но с инструментами управляется так, что от
зависти удержится разве что глухой, - развел руками Гильем.
- Как инструменты? Какие? - удивленно вопросил Бернар. - Я так думал,
наш главный инструмент - голос... а на цимбалах пусть жоглар играет.
- Сначала стань жогларом, - засмеялся Гильем, - впрочем, я тоже
поначалу спесивился. Ничего, услышишь, как поет виола в руках мэтра Кайреля,
передумаешь. Кстати, голос ставить тебе будет именно он. Ну, и конечно, мэтр
Пегильян. Пожалуй, нам пора.
Гильем встал, взял одну из бадеек, кивнул Бернару на вторую и не спеша
стал подниматься в гору. Новичок поначалу решил, что поднимется так же лихо,
как и спустился, но извилистая горная тропа живо укротила его норов и спустя
полчаса Бернар пыхтел рядом со спутником, уже не пытаясь взлететь к вершине
одним махом. Вылив принесенную воду в бочку, вкопанную в землю под навесом,
Гильем повернул обратно.
- Э-э-э... ты куда это? - жареные каштаны готовы были затрещать от
изумления.
- За водой. Пошли.
- Что, еще раз?!
- Repeticio est mater studiorum, - нравоучительным тоном ответил за
Гильема подошедший к школярам отец Тибо, - ступайте, юноши, не ленитесь. А
ты, сын мой, запомни, что с первого раза редко какой урок застревает в ваших
бестолковых головах; ступай, повтори - и впредь не задавай глупых вопросов.
Когда в Омела появился Бернар, Гильем уже не был новичком. За время,
проведенное в пути вместе с Аймериком Пегильяном, он легко распростился с
родным каталонским наречием и так же легко заговорил на окситанском языке.
Первые недели в школе были отнюдь не безоблачными, и все предупреждения
Письмеца оказались как нельзя кстати. Но было в характере каталонца нечто
такое, что примирило с ним даже самых старших и чванливых "козлят"; Гильем
был так открыт, доверчив и счастлив, что никому не хотелось обижать его. А
еще он придумывал самые невероятные проделки, и с его появлением жизнь
"козлят" заметно оживилась. Однажды они пробрались ночью в комнату мэтра
Арно, загулявшего по случаю пасхальной недели, и всю мебель - кровать, стол,
сундук- на толстых веревках подвесили к потолочным балкам. Вернувшийся
далеко заполночь учитель долго шарахался в пустой комнате, ничего не понимая
и чертыхаясь вполголоса, и улегся спать прямо на полу, на сердобольно
оставленном школярами тюфяке. В другой раз "козлята", прослышав о
готовящейся в селении свадьбе, заявились так же на ночь глядя в трактир и
опустошили все приготовленные к свадебному пиру столы... после чего
соорудили пару чучел, довольно похоже изображавших священника и церковного
служку, объевшихся и заснувших прямо за столом. Пришлось семьям жениха и
невесты сообща восполнять урон, нанесенный прожорливыми юнцами, которые, к