"Сильвестер Эрдег. Безымянная могила (Повесть)" - читать интересную книгу автора

женщины... И тут, завершая свое вступление, я наконец подхожу к вопросу
первосвященника Иосифа.
Оба молодых человека относились к числу самых одаренных моих учеников.
У Иисуса блестящий ум сочетался с необычной, порывистой эмоциональностью и
стремлением к глубокому пониманию других людей, их мнений. Ему была
свойственна удивительная восприимчивость к самым разнообразным знаниям и
какая-то особенная изощренность в искусстве аргументации. Не будь это
преувеличением, я сказал бы, что сам многому учился у него. Он любил быть
на виду, первым поднимал руку, чтобы ответить на заданный вопрос, и часто,
хотя и с должным почтением, вступал в спор со мной. Иуда был более
замкнутым, молчаливым, углубленным в себя, но вместе с тем и более
упорным. Он был фанатиком учебы; что касается Иисуса, то он не только
любил учиться, но и легко и охотно делился знаниями со сверстниками. Мне
странно было обнаружить, что между этими столь различными молодыми людьми
завязалась тесная дружба. Спустя некоторое время Иисус и Иуда перестали
меня посещать; судьба первого известна: еще в годы правления прокуратора
Пилата он, по инициативе Каиафы, был распят на кресте. Не скрою: услышав
об этом, я был потрясен и, запершись в своей комнате, искренне оплакивал
его. Человек с таким завораживающим взглядом, с такими уникальными
знаниями и чистыми помыслами не мог стремиться к дурному, в этом я и
сейчас убежден. Иисус был целеустремленным до одержимости, но одержимость
его опиралась на страстную жажду понимания; жажду, развитию которой,
возможно, способствовал и я. Иуда тоже был целеустремленным, но
одержимость свою умел сдерживать: так держат в узде горячего коня. Я
слышал, они возглавили какое-то движение, и именно Иуда, его лучший друг,
совершил предательство, в результате которого Иисуса приговорили к смерти.
Слышал я и о том, что Иуда раскаялся в содеянном и наложил на себя руки.
Однако ходили и совсем другие слухи. До меня дошло, например, что Иуда
какое-то время был тайным пленником Синедриона и что Каиафа пытался с ним
о чем-то договориться. Источники этих слухов не отличались особой
надежностью, но я к ним отнесся всерьез. Дело в том, что как раз в это
время Каиафа неожиданно стал искать моей дружбы, присылал мне приглашения
на приемы и торжества; я, однако, каждый раз сообщал через гонца о
какой-нибудь важной причине, оправдывающей мое отсутствие. Если бы Иуда
действительно умер, какой смысл был Каиафе меня разыскивать? Потом
рассказывали, что Иуда сменил имя, теперь он зовется Ананией и живет в
Дамаске; некоторые даже уточняли: на Прямой улице. Еще спустя какое-то
время прошел слух, что он вернулся в Иерусалим и добился здесь высокого
положения.

Одно могу утверждать наверняка: если он действительно жив и сегодня
проповедует под именем Анании, то за плечами у него большой опыт. И это в
любом случае, даже если не вспоминать о других его качествах,
свидетельствует в его пользу. Если об Иисусе я говорил: блестящий ум,
яркая личность, огромная, целеустремленная воля, то про Иуду, он же
Анания, могу сказать: он весь - упорство и скромность, фанатичное чувство
ответственности, ненасытная жажда знаний. Иисус был прирожденным
руководителем, но и Иуда, или Анания, - личность, обладающая всем
необходимым, чтобы вести за собой других. Если бы было не так, едва ли он
смог бы, вернувшись в Иерусалим, завоевать тот авторитет, который у него,