"Сильвестер Эрдег. Безымянная могила (Повесть)" - читать интересную книгу автора

натаскал оттуда потихоньку, с той части, что возле канавы. Только там и
можно ее взять, там она сырая, хоть немного поддается.
- Верно, зовут и Землею Крови, да где же ее нет, земли крови-то,
господин?
Где человек поселился или животина, там они и погибают, насильственной
смертью или своей, а кровь их возвращается в землю. Куда ни глянь, везде -
земля крови. - Смуглый, жилистый мужчина с холодным взглядом. - Я знаю,
что говорю, господин, я мясник, и отец у меня мясником был, и дед. В
Иерусалим мы приехали из Сихема, братья мои тоже стали мясниками, так что
я там лишним оказался. Знаете такой город, Сихем? Сколько себя помню, мы
все время скотину резали. Да только пустяк это по сравнению с тем, сколько
здесь режут: народу в Иерусалиме много, его надо кормить. Я в помощниках у
мясника, нож мне не доверяют, а ведь я барана так могу заколоть, он не
мекнет, ну, что поделаешь, наш брат рад и этому. Людей - много, работы -
мало. Мое дело - связать, держать, грязь убрать. Часть платы я получаю
мясом, не самым лучшим, но хоть покупать не надо, это тоже большое дело.
Иной раз даже продашь что-нибудь соседям: голову баранью, ногу, деньги
всегда нужны, вот хочу еще комнатку к дому пристроить, шестеро детей у
меня, тесно им.
- Мне плевать, как это называют: Землей Горшечника или Землей Крови.
Работы нет, господин, пекарня, где работал, закрылась, потому как зерна
нету, муки нету. Голодаем мы, господин! Уйти бы отсюда, а куда? Мы ведь
из-за нищеты в Иерусалим переселились, думали, здесь хоть немного легче
будет. И вот - сижу без работы. Коли б не домишко этот, бросил бы все и
подался куда-нибудь, но этот дом - все наше достояние, господин,
какой-никакой, а кров. Хлеба вот нет. - Малорослый, тощий человечишка, на
глазах - слезы.
Узкий, в триста квадратных саженей кусок земли уходит вниз по склону к
канаве. Несколько хилых кустиков, одичавшие фруктовые деревья, всюду
высокий, по колено, бурьян. В конце, у канавы, несколько едва заметных
холмиков, на них, среди травы, галька.
Местная власть, в ведении которой находится это поле, разъяснений не
дает.
Не имеет права. Чиновник с неприступным выражением лица сообщает: не
продается, не сдается в аренду. Подробности сообщать не уполномочен. Нет,
он не отрицает: в поземельных списках значится как "участок Горшечника".
Почему поле зовут Землей Горшечника, не знает. О названии Земля Крови
слыхал, но название это неофициальное, в списках такого нет. Еще он
говорит: должность эту занимает всего два года, получил ее по большой
протекции, рад был до смерти. Со значением сообщает: работы невпроворот,
люди продают, покупают, бегут сюда, бегут отсюда, пришлых, безродных хоть
пруд пруди, много желающих обосноваться, еще больше спекулянтов. Так что
надо понять: ответственность на нем огромная, у него ведь не единственная
забота - помнить, кому какой участок принадлежит.
Дидим, улыбнувшись, достает кошелек.
- Этого досье у нас нет, - торопливо говорит чиновник.
Дидим развязывает кошелек.
- А где оно?
Чиновник разводит руками.
Пальцы Дидима роются в кошельке.