"Сильвестер Эрдег. Безымянная могила (Повесть)" - читать интересную книгу автора

хоть и остался причастным к узкой группе властной верхушки, тем не менее
вынужден был принять к сведению, что стать первым человеком, несмотря на
девятилетний опыт, мне более не дано. С горечью принял я к сведению и то,
что цари наши борются - или, напротив, заключают союз - друг с другом, с
родственниками своими или с римлянами лишь в зависимости от личных своих
интересов, до народа же им почти нет дела; это относится к власти не
только светской, но и религиозной.
Наиглавнейшую цель свою я уже называл: свобода и независимость,
приверженность нашим древним законам. Еще в юные годы я понял: понятия эти
очень тонкие, судить о них, зная лишь прошлое, трудно, пустое повторение
слов мало что дает, хотя и годится для того, чтобы создать благоприятную
атмосферу для настойчивого выторговывания уступок. В период, когда я был
первосвященником, мне стало предельно ясно, что одно из первых следствий
иноземного угнетения - внутренний раскол, который, пользуясь наиболее
понятными сердцу и разуму аргументами, идеологизирует различные modus
vivendi. Вот из-за чего у нас возникли партии, разделяющие народ наш
сильнее, чем племенные различия, и совершенно по-разному представляющие
путь, ведущий к решению проблем; вот из-за чего мы так по-разному
формулируем свое отношение ко всему, что оправдывает наше бытие: к нашей
избранности, к нашей исторической миссии. Саддукеи, из которых происхожу и
я сам, остались несгибаемыми и непримиримыми, но как раз потому оторвались
от народа, занятого повседневной борьбой с трудностями. Фарисеи, более
гибкие, повернулись к народу, разделив с ним ответственность по отношению
к прошлому, а трудности настоящего в позиции нерешительной обороны подняв
перед собой наподобие щита. Отстранение мое заставило меня осознать, что
обе главные партии против собственной воли встали на ложный путь, из-за
различных, но в конечном счете одинаково весомых причин не способны
освободить народ наш и вернуть ему положение избранного. Выше я намекал,
что, проверяя себя, усвоил ряд фарисейских и ессейских идей, надеясь в них
найти подходящий в настоящих условиях метод действия и надежду на верный
успех. Однако выяснилось, что с помощью старых, традиционных приемов
старыми, традиционными способами - пусть при несходстве вариантов -
достижение поставленной цели невозможно; необходима еще и внешняя помощь,
помощь Господа нашего, на которую уповали великие наши праотцы от Ноя до
Моисея. Эту помощь, считал я, обеспечат нам те сыны народа нашего, которые
стали проповедовать новые идеи и за которыми, по полученным донесениям,
шли массы. Банды грабителей мало волновали меня. Я старался собрать как
можно более полную информацию и долго присматривался к патриотам, на
которых можно было бы положиться при создании сети тайных связей. В этих
вопросах я часто испрашивал мнение Гамалиила, тесные, более чем дружеские
отношения с которым восходят еще к тем временам, когда мы решили
покровительствовать детям бедняков. Гамалиил будет, конечно, отрицать, что
мы вели с ним такие беседы, но это для него естественно, а воспоминаний он
не пишет. Я его знаю, он такой. На сообщничество пойдет всегда, на риск же
- никогда и ни при каких обстоятельствах. И это понятно: он жил и живет
для науки и для своих учеников и, маниакально влекомый к политике, в то же
время столь же маниакально старается держаться в стороне от нее, чтобы
остаться незапятнанным. Должен сказать, что, с его точки зрения, это
наиболее мудрый путь, хотя с моей точки зрения - низость. Однако он мой
друг, часто помогал мне, и я преклоняю перед ним голову.