"Сильвестер Эрдег. Безымянная могила (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Кто же забирает деньги? - спрашивает Дидим.
- Мы их перечисляем только, а сами деньги не вручаем... - Чиновник -
сама услужливость, в морщинах на лбу блестят капли пота. - Таково
распоряжение. Я сам случайно узнал, что никакого садовника нет, а когда
стал расспрашивать, мне сказали: не твое дело.
- Кто сказал? Чье было распоряжение? - настаивает Дидим.
- Начальство, господин, - отвечает чиновник.
Дидим вздыхает, снова оборачивается к двери.
- Я не буду выяснять, кто твой начальник, успокойся. И забудь, что я
здесь был.
Иначе и быть не может, господин. - И чиновник стискивает монеты в
кулаке.
- А если кто-нибудь спросит, - снова улыбается Дидим, - скажи: писарь
Дидим хотел купить участок, как раз тот, Землю Горшечника.
Чиновник бросает взгляд на динарии, потом на Дидима и боязливо говорит:
- Ты христианин, господин?
- Нет, - отвечает Дидим, - я писарь. Состарился, устал, хотел по
дешевке купить тайное кладбище. Чтоб было где провести остаток жизни. А
потом детям оставить в наследство...
Политическое завещание Анны Находясь в здравом уме и твердой памяти,
хотя и с подорванным годами здоровьем, и сознавая ответственность свою
перед народом, диктую я нижеследующее Александру, другу своему и
доверенному лицу, пользующемуся всеобщим уважением мужу, рассчитывая на
точную и дословную запись моего политического завещания и возлагая
дальнейшую судьбу сего документа на того же Александра, хотя бы потому,
что именно у него, в соответствии с моим желанием, он будет храниться
после смерти моей. Изложенная ниже последняя воля - не распоряжение о
наследовании имущества моего, ибо таковое составил я еще год назад, после
кончины супруги, в кругу семьи, в согласии с традициями, в присутствии
адвоката, разделив между наследниками все, чем владею. Менять что-либо в
этом отношении не желаю.
Бурное прошлое и не менее бурное настоящее народа нашего побуждает меня
- как одного из бывших предстателей его, занимавших кресло
первосвященника, и как человека, до сих пор, может быть, сохранившего
немалую часть былого влияния, - в этом не предназначенном для посторонних
глаз документе пролить свет на тайные, не ведомые ни общественности, ни
даже узкому кругу власть предержащих детали моей прошлой деятельности,
которые, надеюсь, послужат поучительными свидетельствами и дадут
возможность другим сделать небесполезные выводы для себя. Прежде считал я,
что необходимости письменно зафиксировать эти конфиденциальные факты и
события не возникнет, ибо не только верил, но и надеялся на бескровное
достижение свободы и независимости народа нашего, уповал на то, что будет
он жить в мире и достигнет расцвета.
Увидев же, что достижение независимости в обозримое время невозможно,
счел я реально осуществимым конструктивное сотрудничество с Римской
империей, основанное на взаимных уступках и взаимном уважении интересов,
хотя патриотические чувства мои не просто относились к такому пути с
антипатией, но непримиримо его отвергали. Чувства эти, мною отнюдь не
скрываемые, сыграли не последнюю роль в тот момент, когда Валерий Грат
недостойным и унизительным способом лишил меня ранга первосвященника, и я,