"Сильвестер Эрдег. Безымянная могила (Повесть)" - читать интересную книгу автора

почерк тайного агента с большим опытом.
- А ты, Лука, хорошо знаешь приемы, которыми пользуются тайные агенты!
- Пришлось познакомиться. Нашему брату иначе нельзя.
Дидим вышел из воды, остановился на берегу, похожий на усталого рыбака.
- Циник ты, Лука. Но я тебя понимаю. Последний раз повторю: я служил и
служу писарем в Синедрионе. Это - все. Тайным агентом никогда не был и
никогда не буду. Не гожусь я для такой работы. Компетентные люди это давно
заметили. Но надежный чиновник им тоже нужен - и я стал им. Тайных агентов
я видел; то есть... мне доподлинно было известно, что они - агенты, но
связан с ними не был никогда. Потому, наверно, что я брат Фомы, который
был одним из двенадцати, еще до Павла. Но о Фоме тебе ведомо столько же,
сколько мне, а может, гораздо больше. И, должно быть, ведомо, что от брата
я не отрекся.
Вот почему я ненадежен как соглядатай, хотя надежным чиновником могу
быть вполне.
Лука устало набирал в горсть мелкую гальку и тут же высыпал ее.
- Ты мне не ответил. Почему мы не могли встретиться в Сидоне или
Дамаске?
- Не было другой возможности, я все перебрал. Слишком велика тайна.
- Предположим, Дидим, я тебе верю. И не только из-за того, что ты брат
Фомы.
Но скажи, откуда тебе известно так много: и про смерть Павла, и про то,
что Анания был убит не сикариями?.. Не говоря уж об этой бредовой истории,
будто Анания - не Анания вовсе, а Иуда, которого нынче иначе не называют,
кроме как предателем, Искариотом...
Дидим подошел к Луке, который все сидел на камне и все набирал и
набирал пригоршнями гальку и сыпал ее рядом с собой.
- Ты как ребенок, Лука. Сидишь, камушки перебираешь. Еще бы домики
строил...
Я бы даже тебе позавидовал... не будь мне так горько.
- Тебе что, это мешает?
- Да, мешает, Лука. Не для этого я тебя столько разыскивал.
- А... как я должен себя вести? Чего ты, собственно, ждал, рассказав
мне все это? Так оглушают коров на бойне... обухом по голове.
Дидим опустился рядом с Лукой на колени.
- Как я должен был рассказать? Смягчив, приукрасив? Придумав что-нибудь
утешительное? Ради этого ни к чему было тащить тебя в такую даль... И
думаешь, мне, мне-то легко было, не моргнув, выдержать этот удар... как ты
говоришь, обухом по голове? - Он устало сел на пятки. - Ты спрашиваешь:
что я собираюсь после этого делать? Не хотел говорить, но скажу: покинуть
хочу этот мерзостный мир. Если повезет, в тот же самый момент, что и Фома.
С близнецами такое бывает. Правда, я о нем совсем ничего не знаю.
Попрощались мы с ним наспех. Слышал я, в Индии он, учит тамошних людей
вере Христовой.
- Хоть ты и писарь простой, а хорошо информирован.
- Писарь в Синедрионе, не в какой-нибудь деревенской общине. И с Фомой
мы близнецы. Он сомневался, потом уверовал. Так же и я. Пускай мы два
разных человека, но неразрывно едины друг с другом. Другому этого не
понять. Когда у него зуб болит, у меня тоже ноет. Расстояния нас не
разделяют, а связывают. Я бы тебя не стал разыскивать, если б не знал, что