"Эдуард Арбенов, Моисей Писманик. В шесть тридцать по токийскому времени " - читать интересную книгу автора

полночь Большой выходит из игры". Вот так просто и так таинственно резидент
сообщал о выходе из дела одного из агентов. Было ли это истинное намерение
или ложное - не поймешь. Посчитали открытый текст шифрованным. Тоже ничего
не поняли, Но ломать голову над бумажкой в кошачью лапу не было смысла.
Принялись искать Большого. Связной вначале вроде попытался помочь, что-то
выдал через стон и хрип, потянулась ниточка, да тут же оборвалась - впал в
забытье. Крепко обожгла его полынья, загорелся ледяным огнем, а он горячее
обычного, бред от него тяжелый. Врачи в те времена антибиотиками не
располагали, с пневмонией боролись старыми способами, впрочем, и
антибиотиками не удалось бы спасти связного. Слишком шибко ожег его Амур.
Сгорел, так и не придя в себя. Поэтому искали Большого уже без связного. Не
нашли. По записке разве найдешь, да еще такой крошечной, в кошачью лапу?
Осталась она в деле как след.
На этот след и наткнулся как-то Язев, тогда еще совсем молодой
сотрудник ОГПУ, случайно, не в связи с Большим, по другому поводу.
Заинтересовался Ну а если заинтересовался, то и запомнил.
Была в записке какая-то закорючка, подпись, что ли, или знак какой,
похожий на букву "с", а может, на "е" или "о" недописанное. Теперь
представилось как "с", только "с" Сунгариец! К нему легко пристегивался и
Большой. Все на своем месте. Пригодилась записка, а многие над ней тогда
посмеялись.
- Настоящая фамилия Сунгарийца?
Они вроде закончили беседу. Так понял Доихара. Даже поблагодарил майора
за любезность. Можно было встать и уйти. Не как обычно уйти, конечно. Где-то
за дверью Лоуренса-2 ждал конвоир - американский солдат в очень красивой
фуражке с кокардой, вежливый и предупредительный, как бы извиняющийся за
необходимость сопровождать японского генерала. И все же сопровождающий,
своим присутствием напоминающий о неволе, в которой содержится теперь почти
легендарный Доихара.
Уйти, однако, нельзя. Даже встать нельзя. Майор вопросом задерживает
Лоуренса-2. Ох, эти вопросы. Они не содержат ничего коварного, ничего
унизительного. Но они снижают значение встречи, они приглушают ее
торжественный тон: ведь Доихара сделал важное, очень важное заявление. Оно
само по себе обязывает к какой-то особенной обстановке. Вопросы же мельчат
все, тянут в обыденность, элементарную деловитость. А сейчас не допрос. Даже
намек на допрос недопустим. Доихара по собственной воле сделал заявление и
по собственной инициативе снизошел до встречи с майором. Генерал Доихара и
майор Язев, Возможно ли было такое до августа 1945 года?
- Не знаю фамилии Сунгарийца.
- Не знаете или не помните?
- Не помню...
Доихара сделал усилие, проверяя себя. Память у него была хорошая, и
среди множества следов прошлого могли сохраниться и следы Сунгарийца. Но их
не оказалось.
- Была, наверное, какая-то фамилия. Люди не рождаются с псевдонимами.
Веспа представлял его мне накануне переброски в Благовещенск и называл
как-то...
- Амлето Веспа?
- Да.
- Этот китаец итальянского происхождения причастен к операции "Большой