"Эдуард Арбенов, Моисей Писманик. В шесть тридцать по токийскому времени " - читать интересную книгу автора

Азии!"
Хироси Осима мог бы сравнить Доихару с Отто Скорцени, с этим любимцем
бесноватого фюрера, но тогда еще для мира и для самого Хироси не существовал
полулегендарный "человек со шрамом", на крыльях планера вынесший из
альпийской тюрьмы насмерть перепуганного дуче. Позже такое сравнение он
сделал бы, это соответствовало духу японского нациста, но время и события
избавили Хироси от рискованных сопоставлений. К ним прибегли другие много
лет спустя и не на родине Доихары, а далеко за океаном.
Все эти противоречивые мнения никак не открывали Доихару и тем более не
давали возможности решить вопрос: поднимался он в мыслях до такой высоты,
которая чудилась в его внешнем облике? "Я - из иного мира!" - он мог так
думать и имел на это какое-то право. Легенда о "японском Лоуренсе" создана
на биографии Доихары, а не другого разведчика. Ямагути, например,
вцепившегося мертвой хваткой в морское министерство Соединенных Штатов в
1934 году, или главу японской шпионской сети там же в 1938 году - секретаря
посольства Тэрасаки. Или Хата Хикосабуро, осуществившего ряд смелых акций в
Маньчжурии перед второй мировой войной, наконец, Канда Масатона, начальника
второго отделения генштаба Японии, причастного к провокациям, решившим
судьбу Северного Китая, и уже названного нами Комуцубара Юкио, чье имя
хорошо известно на Дальнем Востоке. Другие не получили права называться
"японскими Лоуренсами", Штиберами, Скорцени. Даже если считать, что сам
Доихара складывал слова легенды, то не из одних же слов она состояла? Вокруг
чего-то плелся этот словесный плющ, на что-то нанизывался? И на что-то
значительное, для японской разведки хотя бы, для генштаба Японии тех времен.
Доихара оказывался почти всегда у истоков главнейших событий тридцатых
годов на Дальнем Востоке. Талантливо или не талантливо играл он свою роль,
об этом можно говорить, оценивая события, но он играл ее. Не вычеркнешь
Доихару из перечня действующих лиц в Мукдене, Тяньцзине, Харбине. Теперь
уже - в Харбине, если принять за факт операцию "Большой Корреспондент",
открытую Доихарой советской контрразведке. Генеральную операцию, если можно
так выразиться. Она в течение почти десятилетия питала секретную службу
Японии данными о советском Дальнем Востоке, о боевой готовности Особой
Дальневосточной армии. На основе этих данных строилась стратегия и тактика
японского генштаба, формировалась и дислоцировалась самая многочисленная и
самая агрессивная Квантунская армия. К разработке и осуществлению акции
"Большой Корреспондент" были причастны многие сотрудники второго отдела,
весь разведцентр Маньчжурии какое-то время занимался "Большим
Корреспондентом". Но первый ход в игре был сделан Лоуренсом-2. Как же
исключить после этого Доихару из списка главных действующих лиц японской
секретной службы и согласиться с Комуцубарой Юкио, что это просто выскочка с
заурядными способностями, или признать вывод Амлето Веспы, будто во взлете
Доихары повинна лишь сестра его, оказавшаяся наложницей японского
наследника, без которой "большая часть "успехов" Доихары осталась бы лишь
плодом его собственной фантазии"?
Доихара был крупным японским разведчиком и, главное, типичным японским
разведчиком, если иметь в виду характерные черты, культивируемые секретной
службой Японии тридцатых годов. Пожалуй, он имел право требовать к себе
внимания и поднимать высоко голову, когда был окружен почитателями. Сама по
себе голова его не возвышалась в силу элементарных положений физики -
Доихара был среднего роста, поэтому он не любил стоять рядом с подобными же.