"Сергей Арбенин. Собачий бог " - читать интересную книгу автора

комнату, к окошку, выходившему на улицу.
- Ай-яй-яй... - проворчала баба вдогонку. - Хоть бы нос вымыла -
жених-то увидит!
- У него у самого сопли висят! - крикнула Аленка и прилипла носом к
стеклу.
За оградкой палисадника, в сугробе, стоял мальчик. Увидев Аленку,
засветился от радости, втянул носом белую соплю, поправил сползавшую на
глаза шапочку.
- Аленка! - закричал обрадовано. - Выходи!
- Не выйду! - крикнула Аленка и даже головой помотала - косички
разлетелись в разные стороны.
- А чего? - обиженно спросил мальчик.
- Не хочу!
Он снова шмыгнул носом, вытер его рукавицей.
- Выходи. На Джульке покатаемся...
Аленка скосила глаза: Джульки не было видно. Да и вообще на дороге
никого не было, только за соседским забором хрипло лаял Малыш.
- Але-он! - завел свое жених. - Выходи-и!..
Аленка вздохнула. Делать все равно было нечего.
- Ладно, выйду! - крикнула она и погрозила фиолетовым, выпачканным
фломастером пальчиком. Это она показала, чтобы Алешка высморкался. Алешка
опять засветился, снял рукавицу и закричал радостно:
- Выходи! Я счас! - и побежал куда-то вбок - наверное, запрягать
Джульку.

Джулька был здоровенной беспородной псиной, кудлатой,
неопределенно-коричневой масти. Грозный с виду, с тяжелым, хриплым басовитым
лаем, он, бывало, пугал прохожих чуть не до обморока. Пугал - и наслаждался.
Это была его собственная игра: лежать под забором тихо-тихо, прислушиваясь.
Пропустит своих, знакомых, пропустит бомжа по прозвищу Рупь-Пятнадцать,
который на зиму остался у здешних цыган в работниках, - а как услышит чужие,
торопливые, не слишком уверенные шаги, тут же морду высунет над хилыми
досочками забора, да как рявкнет мощным басом!
Прохожих словно сбивало с ног. Спотыкались, отлетали к противоположной
стороне горбатого переулка, а то и падали. И тогда Джулька, не скрываясь, с
наслаждением начинал лаять - и словно голос треснутого колокола разносился
над переулком: "Бу-ух! Бу-ух!"

Никто из чужих, конечно, не знал, что Джулька совсем не кусался. Честно
говоря, ему и лаять-то было лень. Но он знал, как действует на людей его
лай, а особенно - если он высовывал над забором жуткую, огромную кудлатую
голову.
Катать Алешку он не любил. Но катал, понимая, что такова уж его собачья
судьба. А вот Аленку... Она была легкая, невесомая. Она нежно щекотала его
за большим, как у медведя, ухом, - и он летел, грозно порыкивая на
встречавшуюся на пути разную собачью мелочь, а Аленка сзади визжала и то и
дело падала с санок в сугроб. Тогда Джулька, пролетев вперед,
останавливался, падал на брюхо, и молча ждал, когда Аленка выберется из
сугроба и снова угнездится в санках.