"Сергей Арбенин. Собачий бог " - читать интересную книгу автора

поднесут, что глаза на лоб полезут. Она пила и денатурат, и даже однажды -
ацетон. Уползла в болота, начинавшиеся почти сразу за поселком авиаторов,
отлежалась там, оклемалась, - и опять появилась на привокзальной площади.
Живучая, однако.
Скоро и она умрет. Старшие-то давно, видно, сгинули, ушли в Нижний мир.
Весь народ Колты ушел туда. Никого не осталось... Один Степан еще и помнит,
знает про Время Торума. И это время закончится на нем.
Тогда земля перевернется, поменявшись местами с небом, и живые станут
мертвыми, а мертвые - оживут.
Так думал Степка, кряхтел, ворочался в бессонные ночи и знал, - все это
может быть, а может и не быть. Совсем другое всё стало. Мир другой. Речка
другая. Рыбы попадаются с тремя глазами, двухголовые.
А дичь в тайге бьют со страшных крылатых машин. Бьют, матерясь, ничего
и никого не жалея. Степка знал, что когда наступит конец времен, этих людей
ничто не спасет. Их души будут заслонены душами страшных живых машин,
механизмов. Всех, которые вгрызаются в землю, достают ее живое черное нутро,
качают его, выплескивая на тысячу шагов вокруг. Всех механизмов, которые
валят живой лес, губя бессмертные души деревьев. Тени машин упадут на тени
умерших людей, пришедших в тайгу не с миром. Заслонят их. И не станет живых
душ.
Может, так будет. А может, и нет.
Надо было приготовиться к последнему плаванью. Разрезать штаны,
навязать узлов, таких, чтобы нельзя было развязать: на мертвецах когда-то
крепко-накрепко завязывали одежду, чтобы душа его не смогла выйти из тела,
вернуться в Средний мир и бродить неприкаянной, пугая живых.
Но сил не было.
Вздыхал Степка и понимал одно: смерть приходит, однако.

Черемошники

- Але-он! Але-он! Але-он!.. - заунывно слышалось с улицы.
- Слышишь? - Сказала баба. - Опять твой жених пришел.
- Ну и что, - сказала Аленка.
Баба помолчала. Раскатывала тесто на пирожки. Сегодня выходной, к
вечеру дети приедут с семьями, угостить надо будет.
- Але-он! Але-он!.. - заунывно звал мальчишеский голосок.
- Ну, чего кричит... Выйди к нему, что ли.
- Не пойду, - сказала Аленка; она рисовала фломастерами картинку,
сопела, вытягивала язык от старания.
- О-ох, художница... - вздохнула баба.
- Але-он! Але-он!.. - глухо ныло за окном.
- Да чтоб ты пропал! - не выдержала баба. - Иди скажи, что не выйдешь -
а то ведь до вечера звать будет.
Аленка послюнила фломастер, старательно подрисовала зайцу усы и
вздохнула:
- Сейчас скажу.
Она отставила рисунок, критически оглядела его.
- Ох, художница! - уже сердито сказала баба. - И пальцы все вымазала, и
нос... Вон, даже язык синий!
- Ну и что, - сказала Аленка. Выпрыгнула из-за стола и побежала в