"Константин Арбенин. Дом в конце тоннеля" - читать интересную книгу автора

иначе, приходится заботиться о своей родине - у него-то точно другой не
будет. Человек неустойчив, во всех смыслах, вот он и мечется по свету,
мешает жить себе и другим, и даже в космосе не находит того, что искал. А
вы, дома, твердо стоите на земле, у вас есть фундамент; и с места вас не
сдвинешь, и жизни вам отмерено немалое число лет. Интересно, человек, когда
наделил вас первым разумным чипом, понял ли, что создал наконец-то идеальное
существо - надежное, сильное, непоколебимое?
Это тебе не легкомысленные роботы, теряющие голову при первой же
магнитной буре, не коварные в своей ограниченности компьютеры, не тупые
клоны-чернорабочие с зашитой в голове разрывной контролькой; дом - существо
общественно-полезное, общественно-значимое. Он - ячейка общества и, в конце
концов, основа государства; только дом может управлять человеком и в то же
время заботиться о его благе. Как мне хочется, чтобы у вас получилось,
наконец, все то, что не удалось нам. Вы - наша надежда, новое содержание
земной жизни, облаченное в самую давнюю, самую традиционную его форму.
Хорошо обновленное старое.
Но как же вы, черт побери, посмели? Как посмели вы так забыться? Когда
и в какую такую голову пришла вам эта мысль - стать наравне с человеком,
стать выше человека? Каким образом забыли вы свое место - место покладистого
и прозорливого слуги, сильного и неуязвимого раба - не более? Кто позволил
вам, кто разрешил?! Впрочем, сам знаю, кто позволил. Мы сами и позволили,
люди. Мы так заботились о своем личном благополучии, так изощрялись в
облегчении своей нелегкой доли, так рьяно, слепо, безоглядно выдумывали и
изобретали, что в конечном итоге вы, дома разумные, лишили нас необходимости
быть вместе. Вы разделили нас стенами, заборами, невидимыми решетками и
парализующей сигнализацией, вы превратили нас в домоседов - и мы стали
рабами собственного комфорта, а вы - нашими хозяевами. Поделом.
Одиночество - непарное слово, у него нет даже антонима; сколько не
прибавляй к нему, в результате все равно получается единица. Знаешь, о чем я
мечтаю? О возвращении. Нет, не в тебя, не беспокойся, вас я никогда не
посмею потревожить, - о возвращении хотя бы на Землю. Я мечтаю накопить
тугриков и юаней, лечь на возвратный курс, и, благополучно приземлившись,
купить себе хозяйку - какую-нибудь пустую двухэтажную дачку позапрошлого
века. Мне ведь не надо супермоделей, мне нужна простая добротная изба со
стеклопакетами, камином и дребезжащим кондиционером. И всего-то мне от нее
нужно, чтобы согревала меня, кормила три раза в день, выдавала мне уличную
одежду соответственно погоде да раза два в неделю меняла постельное белье.
И, может быть, тогда я перестану чувствовать себя одиноким, может быть,
тогда невесомость снова покажется мне чем-то фантастическим и желанным. Но
хватит ли мне на возвратный курс? Нет, не денег, - времени, отпущенных лет
жизни, которую я так опрометчиво закинул в эту звездную пустошь, в этот
метеоритный лабиринт, в это беспросветное космическое ничто без начала и
конца, без исхода и возвращения.
Да, вся человеческая жизнь крутится вокруг домашнего очага, вся
человеческая история пляшет от печки. Но именно дом отделяет человека от
других людей и делает одиноким. И я помню, как началось это мое космическое
одиночество - оно началось на Земле, она началось с тебя. Мне исполнилось
десять, сиротская комиссия поздравила меня с совершеннолетием, потом
сотрудник привел меня в тебя и, поставив посреди гостиной, сказал:
"Знакомься, это твой дом. Отныне он отвечает за тебя, а ты - за него." Было