"Мария Арбатова. Мне 40 лет " - читать интересную книгу автора

издательской жизни. После смерти бабушки Ханны, державшей его в ежовых
рукавицах, у него все время выходили книги и все время менялись жены,
сваливавшие с гонораром от этих книг.
Конечно, человек, заведующий филиалом аптеки, в годы страшного дефицита
мог иметь бешеные деньги. Но мама была бескорыстна и бестолкова. Она начала
делать уколы и вязать шапки. Но это была чистая оперетта, потому что вязала
она примитивно, а уколы, начиная делать их за деньги, переводила в
благотворительные акции. Проблему заработка она легко подменяла публичными
страданиями по поводу его отсутствия.
Через несколько лет после смерти отца у мамы появился новый любовник.
Звали его Эдуард, это был изысканный поляк, художник, интеллектуал и
пьяница. Эдуарда я обожала. Он возился со мной, учил рисовать, оформлять
стенгазеты и фотографировать, покупал книги и подарки. Конечно, начались
разборки по поводу алкоголя, мама никак не могла подчинить себе Эдуарда,
беспрестанно советовалась со мной, уже в детстве замеченной в толковых
советах по поводу обращения с мужиками. Через несколько лет Эдуард получил
отставку, а потом и вовсе был возвращен законной жене, тоже польке.
Потом еще был какой-то, не помню, как зовут, кстати, тоже художник и
тоже пьяница. На пути к нему стояла его взрослая дочь, и даже мои
выстроенные мощные стратегии не победили дочернего деспотизма.
Остальные хахали были эпизодическими, и всю эмоциональную жизнь мама
сосредоточила на моем брате, пространство жизни которого контролировала
почище, чем бабушка Ханна ее собственное.
Мама жила в совершенно изолгавшемся мире и старалась не диссонировать с
ним, и то, что она до моей взрослости скрывала историю первого брака отца,
не казалось ей странным. Она как бы лишила отца прошлого. Ей хотелось, чтоб
мир близких начинался с нее и заканчивался ею, она не имела частного
пространства и не подозревала, что частное пространство другого священно.
На старости лет она стала целительницей и какое-то время преуспевала в
этом жанре. Англичане говорят: "Когда вы лезете за плодами на высокое дерево
или наклоняетесь к слишком низкому, деньги просыпаются из ваших карманов,
когда вы снимаете плоды с дерева своего роста, деньги приумножаются в ваших
карманах". Свою биографию мама жила мимо собственного роста - и много
просыпала из карманов. Я имею в виду, конечно, не деньги, а саму себя,
разбросанную между еврейской отличницей Цилей и вненациональной офицерской
женой и вдовой Люсей.
- При царском режиме я, вдова подполковника, была бы всю жизнь
обеспечена, - обожала говорить мама, так и не поняв за всю свою жизнь, что
отец был не подполковником, а преподавателем марксистской философии, на
которого случайно надели погоны.
Думаю, что феминисткой меня прежде всего сделал идиотизм маминой
биографии. Я совершенно не понимала, зачем надо было обменивать собственный
творческий потенциал на обручальное кольцо, чтоб потом быть ко всему миру в
претензии. Зависимость женской биографии от амплуа мужа всегда напоминала
мне анекдот: "Муж спрашивает жену: "Как ты думаешь, почему соседи называют
тебя идиоткой?". Жена отвечает: "Был бы ты генерал, называли бы
генеральшей".

Глава 3. ИНТЕРНАТ