"Мария Арбатова. Мне 40 лет " - читать интересную книгу автора

домработниц. Ни я, ни брат не нуждались в ежедневной опеке, я даже ходила на
продленку. Все женщины вокруг работали, но мама сочинила, что
дисквалифицирована как специалист, а на курсы переквалификации пойти не
может, потому что не может ездить на транспорте.
Ей было скучно, она не была талантлива как домохозяйка и не загружала
себя бытом. Все время и всю бешеную энергию мама тратила на общение и
боление. Какие-то тучи приятелей и приятельниц, которых она опекала, селила
к нам, ощущая себя благотворительницей, совершенно не занимаясь при этом
собственными детьми.
Ни я, ни брат не ходили ни в один кружок с ее подачи, не получали
ничего сверх школьной программы, хотя все интеллигентные семьи заботились о
будущем детей с первого класса. Ее, в общем, и учеба не особо волновала. Она
гасила неприятности с поведением брата за счет своего обаяния и приятельских
отношений с директором школы. Со мной и неприятностей не было. Правда,
последний раз я принесла грамоту отличницы в четвертом классе - я старалась
для нее, но увидела, что ей все равно.
В сорок недовольство жизнью превратилось в ее основное занятие. Отец
пил. Не как извозчик, а как редактор - на гонорары, зарплату не пропивал.
Был выбор: смириться, развестись, сделать жизнь всей семьи адом. Она выбрала
третий вариант. Смириться не могла: мама относилась к женскому поколению,
которое дралось за мужиков (потому, что их не хватало после войны), но при
этом ни одной секунды не уважало их. А ведь муж был намного старше, умнее и
образованней, прошел войну, похоронил семилетнего сына от первого брака,
после двадцатого съезда хотел покончить с собой.
Развестись маме не хотелось - в этом случае, во-первых, пришлось бы
стать самостоятельной, во-вторых, брак с успешным мужчиной оказался главным
социальным достижением ее жизни. Осталось последнее - превратить семью в ад.
Помню немалое количество ее поклонников-вздыхателей и любовника,
занимающего очень большой пост и вхожего в дом на правах друга семьи. Но ни
это, ни бурная половая жизнь с отцом, после разборок, не мешали ей ощущать
себя женщиной-жертвой. При этом она была хороша собой, остроумна, активна,
обаятельна, отлично манипулировала всеми.
Через пять лет после возвращения в Москву, совсем соскучившись дома,
мама пошла заведовать филиалом аптеки, находящимся в поликлинике. Она
зарабатывала копейки, но решала многие проблемы. Во-первых, сладострастно
исправляла рецепты, уличая врачей в безграмотности, и назначала собственное
лечение. Во-вторых, в ней нуждались те, кого она считала "своим кругом".
В-третьих, занималась благотворительностью, помогая несчастным и одиноким,
выслушивая и наставляя.
Внезапную смерть мужа пережила несоразмерно легче, чем смерть матери.
И, хотя утверждала, что была в полном шоке, успела обидеться и пожаловаться
десятилетней мне, что ее любовник на поминках заигрывал с соседкой по столу.
Образ жертвы расцвел всеми красками: мама оказалась "без мужа с двумя
детьми". Таких в стране были тысячи, но она никогда не оглядывалась вокруг.
Мне было 10, брату - 14. Проблемами брата она еще как-то вынуждена была
заниматься, хотя делала это как слон в посудной лавке. А я считалась "уже
большая и самостоятельная". Денег не стало. Военная пенсия за детей пришла
не сразу и оказалась невелика. Отношения с родственниками были построены
так, что никто не помогал, лишь иногда давал денег дядя, иногда Пнина из
Англии присылала шмотки. Дед Илья находился в расцвете любовной и