"Луи Арагон. Карнавал (рассказ) (про войну)" - читать интересную книгу автора

богадельня?
Ни черта он в марокканцах не смыслит, это не слабаки, вроде него
самого. Во-первых, туберкулез у них у всех поголовный. И они отлично живут
с ним у себя в горах. И войну с ним прошли. И умирали с ним, любо-дорого
было смотреть, как они шли в атаку!
Если нервничать по такому поводу... он что у вас, слабонервный, как
девица, ваш лекарь? Короче, майор намылил ему шею. Но на третий день снова
явились очередные восемьдесят. Непостижимо.
Каждый день одна и та же цифра. Манжматен говорил, что тут работает
закон больших чисел. По правде говоря, скорее тут действовал старшина: он
сопровождал их к фельдшеру, чтоб переводить... Что переводить? О каждом,
кто жаловался, показывал, раздевшись, где у него болит, заходился в
приступе кашля.
демонстрировал кровь на пальцах, в слюне, он повторял одно и то же:
говорит, что его лихорадит, что ему неможется... А с марокканцами он
вообще не разговаривал, он кричал. На их языке, неизвестно что. Но они
втягивали голову в плечи. Он сам все объяснил доктору. Ежедневно они
являлись, чтобы записаться на прием, все триста. "И я решил. Беру
восемьдесят. Ни одним больше. Восемьдесят первого-хлыстом. Иначе нельзя!"
Я зашел в зал школы, где происходил осмотр, когда больные, постанывая,
одевались, а этот старшина с громким криком вышвыривал их на улицу.
Фельдшер, бледный, сидел за столом, перед ним лежал молоточек для проверки
рефлексов, на коленяхполотенце. В углу санитар лихо мазал всех подряд
йодом. Йод, казалось, не приставал к этим большим дрожащим телам
оливкового цвета с иссиня-черной растительностью, марокканцы, словно
стыдясь своих голых плеч, поспешно натягивали рубашки и приподымали их
снизу, подставляя спину санитару. Фельдшер растерянно взглянул на меня:
"Что мне делать? У меня всего три койки". Его было жалко. Поэтому я
спросил, нет ли в сегодняшней утренней почте новостей из Цюриха? Ax, wozu
Dichter in diirf tiger Zeit...
Я имел глупость рассказать все это Бетти. Потому что, хоть я и строю из
себя человека, которого ничем не удивишь, история с марокканцами не давала
мне покоя. Она побледнела, потом ударила кулаком по крышке рояля. Дело не
только в марокканцах... Ее тревожили больше местные. Для тамошних
туберкулез, может, и в самом деле раз плюнуть, вроде насморка. Но здесь.
Вы завезли к нам триста дикарей, которые заразят наших девушек, станут
их насиловать, понаделают им детей... Напрасно я старался объяснить ей,
что валить всё на нас слишком просто, видела б она несчастную рожу лекаря!
Что мы можем поделать?
Он ведь попытался отправить больных в госпиталь, но ему их вернули, а у
него всего три койки, отгороженные в жалком уголке зала, где он ведет
прием. В школе, да? А вы, естественно, умываете руки. Прекрасно. А вы
вымыли руки, прежде чем прийти сюда? Mutterchen, дай Пьеру мыло, пусть он
вымоет руки!
И она подталкивала меня к кухне, к раковине.
Еще одна новость: поле за школой, у края дороги, где стоит последний
дом, залили водой, она замерзла, получился каток. Все ребятишки городка,
взрослые девушки со своими возлюбленными и даже старики, которым это
напоминает молодость, выделывают на льду тройки, восьмерки, вальсирую).
Потому что здесь катаются на коньках, как дышат. Бетти присела на