"Луи Арагон. Карнавал (рассказ) (про войну)" - читать интересную книгу автора

кивнула на книжку Рильке рядом со мной на скамье. Я покраснел.
Плохо, плохо... последние четыре года у меня не было практики.
Почему? Ее это, казалось, удивило. Какая глупость. Даже с военной точки
зренья. Ну, не знаю, для подготовки шпионов хотя бы!
Возможно. Музыка... Практика... знать язык. чтоб захватить врага
врасплох, обезоружить, поразить в самое сердце. У Рихтера Шуман живет в
пальцах, да, вот уж троянский конь! Но мы сейчас не воюем с Германией. Да
и о какой войне речь? Их было две. О чем думал Роберт Шуман, когда писал
"Карнавал"? Мог ли он вообрази ть. чю в домике в... нет, запнулся я перед
названьем городка вовсе не из желания замести следы, просто я не слишком
уверен, география перепуталась у меня в голове... ну, допустим, в
Решвоге... Мог ли Шуман представить себе. какие отношения возникнут
благодаря его музыке между кандидатом в офицеры Пьером Удри и Беттиной
Книпперле? Не знаю точно, в каком году был написан "Карнавал", но, когда
позже Роберт бросился в Рейн, не эти ли колокола звенели у него в голове,
может быть, было так, и этот Рихтер, и этот "Карнавал"... Услышит ли
Моцарт в своей братской могиле на кладбище Санкт-Марксер, как срывается
голос, поющий "Волшебную флейту", законченную им за три с небольшим месяца
до смерти? Нелепые вопросы, как и все, что проносится в голове, когда
слушаешь музыку. Но именно из этих нелепостей, в конечном итоге, сложилась
моя жизнь.
Музыка есть медитация, дорогая моя Беттина, в ней бред и логика, она
сообщает смысл немыслимому, этой поездке, этому путешествию в тряском
полутемном вагоне ноябрьским вечером 1918 года, и один бог знает, что
думаем мы оба на пути в Бишвиллер о выпавшей нам удаче на игорном столе
Судьбы! Но игра только начинается. Впрочем, разве мы не расстанемся, выйдя
из поезда? И только когда поезд останавливается, мы обнаруживаем, что оба
выходим на одной станции... и даже тогда-ночь, снег... я не знаю, где вы
живете. Мне необходимо было найти командный пункт, а ваши ноты были
недостаточно тяжелы и не могли послужить предлогом, чтобы я проводил вас
до дому.
Так жизнь оборачивается карнавалом, где маски, столкнувшись, тут же
теряют друг друга. Легкие хлопья снега падали на мое лицо, воздух был свеж
и колюч, как молодость. Как же она выглядела, эта девушка, с которой мы
только что расстались?
Мне виделись лишь одни черные глаза, нечто противоположное звездам. Что
она говорила, музыка... но главное, что говорил я сам? Между тем во мне
жили свои слова, которые даны не каждому. Я нес в себе свою тайну. Но
какую жалкую чушь я плел! Даже не взял ее за руку, затянутую в перчатку.
Однако если я здесь, то не зря же? Конечно, я не знаю своей роли. Но кто
ее знает в моем возрасте?
Сорок с лишним лет меня так ничему и не научили. Я не умею подавать
реплики. Из этой ложи, куда привела меня вся моя жизнь, я слушаю
"Карнавал". Пианист откинулся назад, вот он наклоняется и вновь выпрямляет
спину. Белая рубашка и галстук, топырясь под фраком, делают его похожим на
какого-то великана-ребенка. Куда он поведет нас сейчас, какую штуку
сыграет с нами в который уж раз? Но никакое искусство в мире не даст мне
услышать, о чем он думает: и это я, я сам, облаченный в домино ночи,
встречаю девушку, которая возвращается с урока пения, и.
едва увидев, теряю на дороге, где часовой, узнав меня, показывает, куда