"Лидия Арабей. Череда (концовка отсутствует)" - читать интересную книгу автора

ушел, подошла к его столику.
Голосом умышленно ироническим, но одновременно и добродушным - его даже
распирало от радости, что он такой честный, - Павел сказал Тане:
- А ну, подсчитай еще раз, что я у тебя брал...
Таню будто ударил кто-то, она сжалась вся в комок, испуганно и виновато
заморгала глазами.
- А... а что?.. - заикнулась она. - Я могу, могу... - Таня начала
торопливо вынимать из кармана фартука свой блокнотик. Она покраснела, как от
большого стыда, даже слезы, кажется, заблестели на глазах.
- Ты чего испугалась? - добродушно ухмыльнулся Павел. - Ты в свою
сторону недосчитала, себя обманула.
Таня смотрела на него, не понимая, чего он от нее хочет, смеется над
ней, что ли. Тогда Павел заговорил серьезно.
- Я у тебя брал две кружки пива, а ты посчитала одну, так что бери,
на. - Он вынул из кармана остатки своих денег, нашел среди них пять рублей и
подал Тане. - И в другой раз смотри, а то не заработаешь, а прогоришь на
своей работе, - грубовато добавил он.
Таня еще стояла растерянная, но теперь уже все поняла.
- Вот спасибо вам, - смущенно сказала она. - А я думала... Думала, что
ошиблась и лишнее взяла. - Она быстро полезла в карман, который был на
платье, звякнула там мелочью, вынула горсть и начала отсчитывать Павлу сдачу
с пяти рублей. Положила мелочь на стол и еще раз сказала, вся светясь
стыдливой радостью: - Вот спасибо вам.
- Не за что, - ответил Павел.
Он сгреб со стола мелочь, всыпал в карман, взял свою палочку и
направился к выходу.
"А она не такая уж и некрасивая, - думал он, закрывая за собой дверь. -
Даже, может, и ничего".
С того вечера что-то изменилось в отношении Павла к Тане, да и в
отношении девушки к нему. Теперь Павлу приятно было вспоминать Таню, приятно
было думать, что вот придет он в столовую и увидит ее. И девушка - или это
уж казалось Павлу? - тоже начала выделять его среди других. Как только Павел
приходил в столовую, Таня бежала к нему, брала его талончики и тащила ему на
подносе неизменные борщ и кашу, иногда улыбалась ему, и тогда Павел видел,
что за ее полными губами скрывались ровные, густые зубки. Павел начал
присматриваться к ней и увидел, что у нее свежие, тугие щечки, живые глаза,
хоть и наивные, слегка настороженные, будто у зайца, который услышал лай
собаки. Узнав, что Танина фамилия Зайчик, он даже расхохотался.
Стояла уже осень, по вечерам на местечко опускались холодные, сырые
туманы, с лип в скверике опадали желтые листья и ложились под ноги,
скользкие, мокрые. Люди прятались в домах, закрывали ставни, и улицы по
вечерам становились совсем темные и пустынные, только иногда кое-где сквозь
щель в ставне просачивался свет, и тогда казалось, что там, в доме, кому-то
тепло, кому-то не одиноко. Опираясь на свою палочку, Павел иногда бродил по
местечку, поглядывая на закрытые ставни, за которыми проходила чужая жизнь,
и думал о своей, о том, что ему делать, как жить дальше. Он не собирался
надолго засиживаться в этом местечке, хотелось в большой город, из которого
его вырвала война, - до войны он жил в Минске, - хотелось учиться, хотя он
теперь и сам не знал, на кого учиться. До войны Павел окончил девять классов
и собирался поступать в военное училище, очень хотел стать летчиком. Война,