"Лидия Львовна Арабей. Мера времени (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Антонина Ивановна обиделась:
- Как это я ее избаловала?
- Ты не обижайся, Тоня, - мягко сказал Михаил Павлович, - но вот сама
скажи, вымыла ли Зоя когда-нибудь пол, приготовила ли обед. Да она же у тебя
дома палец о палец не ударит.
Антонина Ивановна пожала плечами, сцепила руки.
- Мишенька, а что же я стану делать, если Зоя начнет мыть полы и
готовить?.. Зачем же вам тогда я?.. Ведь она училась, а сейчас вот
работает... Так почему же я должна еще и дома заставлять ее что-то делать? А
самой вылеживаться, что ли?
- Вот в том-то и беда, - пряча от жены глаза, неуверенно сказал Михаил
Павлович, - что с самого начала у нас пошло не так, как следует.
- Ах, боже мой, - присела на диван Антонина Ивановна, - уж не
собираешься ли ты меня упрекать, что всю жизнь я была только домашней
хозяйкой... - В голосе жены Михаил Павлович уловил такую обиду, что пожалел
о словах, вырвавшихся у него. Он поспешил утешить Антонину Ивановну.
- Что ты, Тоня, - подошел к ней. - Ну неужели мы на старости лет станем
обижать друг друга, в чем-то упрекать?
Он провел ладонью по гладко причесанным волосам жены, в которых уже
было очень много седых.
- Разве я не старалась всю жизнь, чтобы все у нас было хорошо? -
говорила Антонина Ивановна. - Или я враг своему ребенку? Хотелось, чтоб
Зоечка росла счастливой. Хватит и того, что одного ребенка я потеряла. Могла
ли я не отдать все, что у меня есть, единственной дочке?
Михаил Павлович спохватился. Знал бы, куда повернется разговор, и не
начинал бы его. Воспоминание о ребенке, отнятом у них войной, было тяжким
воспоминанием. По опыту знал Михаил Павлович, что теперь жена не скоро
успокоится. Вот уже она закрыла лицо ладонями, и он увидел, как потекли по
ее пальцам слезы.
Михаил Павлович обнял жену за плечи, она прижалась к нему и сказала
жалобно:
- Боже мой, сколько лет прошло, а как вспомню его, сердце разрывается.
- Успокойся, Тоня, - гладил плечи жены Михаил Павлович. - Ты же знаешь,
что слезами Шурика не вернешь.
- Ой, Мишенька, - всхлипывала Антонина Ивановна. - Когда уж так мне его
жалко, так жалко. Ведь он же у нас был бы совсем взрослый.
А Михаил Павлович стоял, стиснув губы, смотрел на портрет в желтой
рамке, висевший над книжной полкой. Оттуда глядел на него полными радости и
беспричинного восторга глазами их первенец, их сын.


Валя на часовом заводе оказалась случайно. Она приехала из Гродно в
Минск поступать в институт. Хотела в медицинский, почему - сама не знала,
может быть, потому, что туда поступала школьная подруга. Не прошла по
конкурсу. Не долго думая, устроилась на часовой завод.
- Хотя и не доктор, а в белом халате, - шутила она не раз.
Люба приехала в Минск из Дубровны после десятилетки. Она не любила
говорить о себе, но Любина мать, маленькая женщина с натруженными руками,
часто приезжавшая к Любе, сидя с девушками в общежитии, бывало,
рассказывала: