"Соломон Константинович Апт. Томас Манн " - читать интересную книгу автора

времени у меня сохранилось приятное воспоминание. "Заведение" ничего уже не
ждало от меня, оно предоставило меня моей судьбе, совершенно туманной для
меня самого, но - поскольку, несмотря ни на что, я чувствовал себя неглупым
и здоровым - нимало не удручавшей меня своей неопределенностью. Я отсиживал
уроки, но во всем остальном жил, так сказать, на свободе, отлично ладил с
другими пансионерами и... иногда участвовал в их предварявших студенческие
коммерши пирушках".
И вот наконец написанные им строчки впервые воспроизводит типографский
станок. Новичок в литературе выступает еще под псевдонимом, но псевдоним
этот "Пауль Томас", в котором вторая часть его подлинного полного имени
просто выдана за фамилию, словно бы заявляет таким прозрачным намеком на
авторство о нежелании дебютанта целиком отделиться от своей продукции, о
серьезности его отношения к своему печатному слову. Псевдоним понадобился
ему, несомненно, для того, чтобы избежать досужих толков, которые вызвала бы
в Любеке хорошо известная всем фамилия "Манн".
Он начал печататься еще в родном городе, еще гимназистом, в свой
последний, самый вольный и беззаботный после детства, любекский год. Вместе
с несколькими выпускниками "Катаринеума" - выпускным был пятый класс, а
Томас учился тогда в четвертом, после которого и покинул школу, - он стал
издавать в мае 1893 года самый настоящий журнал. Редакторами первого номера
были Пауль Томас и Отто Граутоф, второй - редактировал Пауль Томас один.
Авторами стихов и статей были они же, упомянутый уже Корфиц Хольм и еще два
гимназиста. Сколь велик, вернее, сколь мал был тираж и на каких условиях
любекские печатни предоставили этим мальчикам полиграфическую базу, нам
неизвестно. Журнал назывался "Весенняя буря" и в подзаголовке представлял
себя читателям как "литературно-художественный и философский ежемесячник".
Издатели, по-видимому, не очень-то задумывались о будущем, Не говоря уж о
том, что следующий номер ежемесячника не мог выйти вовремя из-за летних
каникул, о чем редактор, разослав его, наконец, в августе (двойной - за июнь
и июль), откровенно сообщил подписчикам. На этом втором номере журнал вообще
прекратил свое существование. К чести издателей надо сказать, что они не
выдавали себя за профессиональных и опытных литераторов. Кроме ссылки на
летние каникулы, о юношеской их непосредственности говорит, например, и
рецензия Пауля Томаса на постановку оперетты Милекера "Счастливчик" в
любекском городском театре. По этому отзыву читатель мог безошибочно судить
об основном занятии и возрасте рецензента: "Если уж идиотизм, то хотя бы
основательный. Это неоспоримо правильный принцип. Потому-то я и не люблю
ходить в школу. Там все серединка на половинку. А в "Счастливчике" идиотизм
проводится с очаровательной последовательностью, и поэтому это, безусловно,
достойная похвал и эстетически совершенно неуязвимая пьеса. В куплетах
цитируют даже Ибсена. По-моему, большего нельзя и требовать".
О нет, своей молодости гимназист, владевший таким острым пером, не
скрывал, наоборот, он ее декларировал, отождествляя ее с враждебностью
духовному застою, со свободой от предрассудков. Краткое предисловие Томаса
Манна к первому номеру "Весенней бури" - это, собственно, только хвала
юношескому задору и хула рутине. Никаких конкретных программных заявлений
оно не содержит. В предисловии говорится, правда, о "сияющих идеалах", и по
подзаголовку ежемесячника можно заключить, что идеалы имеются в виду прежде
всего эстетические, но найти для обозначения их какие-то менее общие, более
точные слова, чем единственный выспренний эпитет, юный автор еще не в силах.