"Татьяна Апраксина. Черный Истребитель" - читать интересную книгу автора

осталось в прошлом, там, где остался ее брат.
Поздно ночью, когда казарма наконец-то утихла, Кэсс вышла в коридор и
встала у окна. Непроглядная фиолетовая ночь, разбавляемая только синеватым
сиянием работающего на пределе мощности теплового купола. Беззвездное небо,
лишенное луны. Касаться пальцами оконного пластика было неприятно - он был
влажным и холодным, кондиционеры тоже не выдерживали нагрузки, и в
помещениях в придачу к холоду было еще и сыро. Но зато на запотевающем от ее
дыхания пластике можно было рисовать узоры, и Кэсс так увлеклась этим
нехитрым занятием, что не услышала шагов. А потом к ней на плечи легли руки,
и оборачиваться было не нужно, она знала, кто это. Эрран молча положил
подбородок ей на плечо, прижался к ней щекой, и они долго смотрели вдвоем в
окно, в пустой двор, освещенный неестественно синим светом одинокого
прожектора. Потом Эрран осторожно развернул ее к себе, и они стали
целоваться - так жадно и неумело, словно первый раз в жизни. Кэсс закрывала
глаза, чтобы ближе и полнее ощутить его, а потом открывала вновь, чтобы
убедиться, что все это происходит на самом деле, но никак не могла до конца
поверить.
А потом как-то незаметно они оказались во дворе, и Кэсс в кителе и
форменной "водолазке" почему-то не было холодно, напротив, было жарко, и
почти нечем дышать от этого жара, а во дворе было абсолютно пусто, и даже
положенный по уставу часовой давно отправился греться и спать, прекрасно
зная, что ничего ему за это не будет, и они с Эрраном отправились в ангар,
там тоже было пусто - техники давно сбежали в свою казарму. И из какого-то
ящика Эрран вдруг вытащил огромную пушистую белую шкуру, мягкую и
шелковистую, и закутал в нее Кэсс, и смеялся - и она смеялась тоже, прижимая
к щеке чуть светящееся в темноте белое чудо, по которому пробегали мелкие
голубые искорки. И не было никаких барьеров, и не нужно было ничего
скрывать, и можно было запрокидывать голову, чтобы увидеть его лицо - Кэсс
была ему по плечо, и шептать, смеясь - "я люблю тебя, как же я тебя
люблю...", и слышать в ответ - эхом - эти же слова...
И они занимались любовью на полу ангара, и ледяной металл казался
обжигающе горячим, и темный потолок взрывался звездами и вспышками
фейерверков. И Кэсс умирала от счастья, сердце билось так неровно и часто,
что вот-вот должно было остановиться. Потом она не могла вспомнить
подробностей, как ни старалась - только это нестерпимое ощущение счастья и
свободы. Свободы от себя, от груза прошлого, от ненужных страхов. Только
ласковые руки на ее груди, только счастливый смех Эррана, только фейерверк в
небе...
Всю оставшуюся неделю они почти не расставались, лишь иногда отдыхая
порознь, чтобы опять столкнуться в коридоре и убежать вдвоем подальше от
остальных - в ангар или в каморку техников, к медикам или в тактический
класс. На времянке оказалось огромное количество никому не нужных и
запираемых изнутри помещений, и им никогда не было холодно. Кэсс едва
соображала, что происходит вокруг, не сразу понимала, что кто-то к ней
обращается или о чем-то ее спрашивает, все ее мысли были только с Эрраном.
Они мало разговаривали. Но за эту короткую неделю Эрран сумел показать ей
миллион вещей, которых она до сих пор не знала - что хорошо проснуться еще
до рассвета и вдвоем в полной тишине смотреть, как поднимается над горами
огромный шар солнца, что можно умываться ледяным снегом и, растопив его в
ладонях, поить друг друга, что можно чувствовать прикосновение руки, когда