"Сергей Антонов. Поддубенские частушки. Из записок землеустроителя" - читать интересную книгу автора

трактор движется, и комбайн движется, и Наташа быстро и однообразно водит
руками, словно вытягивает бесконечную веревку. Комбайн шел вдоль дороги.
- Догадался, - сказал Василий Степанович и вдруг, не удержавшись,
весело рассмеялся. - Радиолюбитель, язви его в душу. Порви бумагу! Пойду
подводы верну.
Семен наклонился ко мне и сказал с видимым удовольствием:
- А хорошо, что Наташа с ним работает. Это я посоветовал Василию
Степановичу ее на комбайн направить. Пусть она поглядит, какой он на деле.
Председатель ушел за подводами. К току подъехал комбайн, и Гриша открыл
заслонку бункера. Брезентовый рукав расправился, вытянулся, тяжелой струей
хлынуло зерно, и на земле начал быстро расти правильный желтый конус.
Девчата с визгом бросились собирать узелки с пирогами и бутылки с молоком,
пока их не засыпала пшеница. Бункер опорожнился. Брезентовый рукав обмяк и
повис. Наташа сошла на землю, подняла очки на лоб. Глаза у нее были
испуганные, словно она вынырнула из воды, чуть не захлебнувшись. В волосах,
налипших на лоб, застряла полова, на щеках серые полосы пыли.
- Да как же мне успеть, - начала она, не дожидаясь, когда ее станут
укорять, - соломы целая прорва.
- Надо веселей руками шевелить, - сказал Гриша. - Смотри-ка, совсем
запарилась. Завяжи получше лицо.
Гриша бесцеремонно снял с ее головы платок и завязал ей лицо так, что
остались видны только глаза.
- Как же я дышать буду? - проговорила Наташа.
- Ничего, не задохнешься. Опускай очки!
Семен неодобрительно смотрел на все это. Я не мог удержаться от улыбки:
"Вот, надеялся Сеня, что Гриша влюбит в себя девушку, а как бы не удушил ее
от усердия этот Гриша".
- На волосы повяжи другой платок, - командовал Гриша, - а то к
Октябрьским не отмоешься.
- Да где же я его возьму?
- Девчата, дайте косынку. И скорей поедем. Туча-то, вон она!
Действительно, безобидная тучка, висевшая над городом, подвинулась
ближе и потемнела. Гриша криво повязал голову Наташи косынкой и, когда она
по привычке вытянула на щеку белокурое колечко, безжалостно запихал его
обратно. Теперь вместо Наташи стояла странная кукла с тряпочным лицом и
круглыми стеклянными глазами.
Трактор зарокотал. Комбайн тронулся снова.
Между тем неровная тень тучи легла на поле, и по пшенице бежали уже не
золотистые волны, а пепельно-серые валы. Ветер мел по дороге лохмотья пыли.
Одинокий куст, растущий возле канавы, дергался, как будто старался вырвать
из земли корни, и листья его вывернулись в одну сторону матовой изнанкой.
Внезапно ветер утих, словно прислушиваясь. Куст замер. Но вот на нем кивнул
один листочек, потом кивнул второй, третий, и я сначала услышал, а потом
увидел падающие капли дождя. Семен вышел из-под навеса, поднял поперечную
пилу и медленно пошел обратно. На земле остался белый сухой рисунок пилы.
Работу пришлось останавливать, ждать, когда просохнут колосья. На ток
пришел Гриша и уселся на корточках возле сортировки. Рядом с ним на кучу
зерна села Наташа. Гриша осмотрел ее усталые руки и грязное лицо, едва
заметно ухмыльнулся и проговорил:
- Теперь хорошо работаешь. Как часы.