"Сергей Антонов. Лена" - читать интересную книгу автора

Пелагея Марковна тихонько поднялась и подошла к двери. Лена спит.
Волосы ее рассыпались по подушке. Словно насторожившись, спит она: веки не
совсем сомкнуты, будто она подглядывает, пальцы полусогнуты, готовые,
схватить лопату или вилы. Вот она вздрогнула во сне, повернулась на бок.
Пелагея Марковна осторожно погладила ее по голове. Выросла дочка. И
приласкать-то ее приходится украдкой. Нрав мальчишеский. Не любит она
материнской ласки. По-настоящему, надо бы на нее обидеться, да как на нее
обидишься, когда у нее золотое сердце. Хоть она и не приласкается и доброго
слова не скажет, но если ляжешь спать - она ужинает без света; если
затоскуешь - она норовит все прибрать сама, как бы ее ни сбивало с ног от
усталости.
Похудела Лена за эти дни, синева выступила у нее под глазами. Милая моя
доченька! Что тебя тянет на самые трудные дела, что тебе надо? Богатой ты
хочешь стать? Заработать больше всех? Нет, не такой у тебя характер, не
нужно тебе богатство и не понимаешь ты, что оно такое. Ты последнее отдашь
любому, кто ни попросит. Почета ли ты добиваешься или ордена? Нет, неведомы
тебе гордость и похвальба.
Что ты видишь в снах своих? Что тянет тебя на непривычные, на самые
трудные дела? Какая волна поднимает тебя? Какая волна поднимает тебя так
высоко, что и не поговорить с тобой и не понять тебя твоей матери...


13

Дементьев ехал в Шомушку и недовольно хмурился, в десятый раз стараясь
решить, как держаться с Леной: равнодушно-официально, обиженно или
по-прежнему говорить с ней так, как станет подсказывать сердце?
Но поля, медленно вращающиеся с обеих сторон, женщины в разноцветных
платках, лошади, запряженные в плуги, бурые откосы, разлинованные
нежно-зеленой озимью, - все это отвлекало агронома и мешало ему думать.
Недалеко постукивал "Сталинец", и человек пять ребятишек как-то умещались на
нем вместе с трактористом. Одна за другой появлялись деревни, где среди
серых строений желтели новые избы, крытые пышной соломой, с палисадами, с
воротами из свежих шелковых досок. И снова шли пашни, люди, тракторы.
"Глупости, - думал Дементьев, радостно ощущая себя частью этого
работящего, накрытого чистым голубым небом мира. - Нужно не обращать
внимания на ее девичье лукавство. Зачем нагонять на себя злость, если в
самом деле нет этой злости? Сам-то я хорош! Говорил ли я ей когда-нибудь
серьезно, что я ее люблю? Нет, не говорил. А теперь приеду и скажу. Вот и
все".
И то ли от того, что вокруг, по всей земле, шла налаженная работа, то
ли от светлых мыслей и яркого солнца в душе Петра Михайловича утвердилось
чувство спокойного ожидания чего-то хорошего.
Начались Шомушки.
Поглядев на пашни, агроном сразу заметил, что сеять начали только
сегодня. Как это часто бывает, в первый день дело шло плохо. Трактор с
сеялкой неподвижно чернел на пашне, и на сеялке сидел грач. Четыре
растрепанные женщины лежали на брезенте у самой дороги.
- Почему не работаете? - спросил Петр Михайлович, резко одергивая
жеребца.