"Сергей Антонов. Лена" - читать интересную книгу автора

Пелагея Марковна наполнила водой кадку и стала щепать лучину. Лучинки
на одной ножке отпрыгивали от полена.
- Ишь ты, баловник, - добродушно ругала Пелагея Марковна полено. - Что
ты сучки под ножик подставляешь? Право, баловник! А вот я тебя переверну, не
станешь баловаться.
Она поставила на шесток таган, достала шероховатые от земли
картофелины, стала искать спички.
Спички не находились. Пелагея Марковна лазила по всем уголкам и, пока
искала, успела рассказать тагану, что завтра, если будет ведро, начнут
сеять, что трактористы ходили глядеть, как поднята зябь, и ругали тех
трактористов, которые работали осенью, что привезли такие машины, каких
никто сроду и не видел, и что все, слава богу будет хорошо.
Она потянулась из-за угла печи пощупать, нет ли спичек на лежанке, и
наткнулась пальцами на чье-то плечо.
- Ой, батюшки! - она отдернула руку. - Это кто?
- Я, мама, - устало ответила Лена.
- Вот напугала. Даже дух занялся. Ты бы хоть голос подала.
- А зачем?
- Что рано воротилась?
- Наработалась. Хватит.
- Уморилась?
Лена ничего не ответила. "Горе какое-то у нее", - подумала Пелагея
Марковна. Она отыскала спички и тихонечко, стараясь не шуметь, сварила
картошку, вскипятила молоко. Потом она засветила лампу и позвала Лену. Они
сели вдвоем на одну скамейку у хлипкого стола, который мог стоять, только
прислонившись к стене. Лампа скупо освещала их утомленные лица, сундук,
стоящий в углу, раму с фотографиями. Сундук был обит железными полосами.
Полосы во многих местах насквозь проела ржавчина - видно, сундук закапывали
от фашистов. В крашеную фанерную раму было вставлено штук двадцать
фотографий - и больших и маленьких, чуть ли не с почтовую марку. На
карточках виднелись темные пятна - видно, рама тоже была закопана и
отсырела.
Лена и Пелагея Марковна ужинали, а с желтоватых кабинеток на них
смотрели пучеглазые гусары в добротных сапогах, строгие старики с
расчесанными бородами, старушки, положившие худые руки на колени, с
глянцевых пятиминуток улыбались курносые девушки в пуховых беретах и такие
же курносые ребята в черкесках с чужого плеча. На одной из карточек
виднелась и Лена - маленькая еще, с косичками и в пионерском галстуке,
повязанном на голую шею.
Людная и крепкая была до войны семья, а теперь вот вся она умещается на
одной узенькой скамейке.
Поужинали молча. Один только раз Пелагея Марковна спросила:
- От агронома-то нет ничего?
- Пустой он человек. Струсил. Не едет, - сказала Лена и пошла к
постели. - И говорить о нем не хочу...
Пелагея Марковна погасила свет. Из стекла потянуло душным запахом
керосина. Луна разостлала на столе белую скатерть. И чугун стал белым,
словно облитый молоком. Далеко на улице, наверное у реки, играет на гармошке
неугомонный Гришка, визжат девчата. А Лена уже спит. Мышонок снова принялся
катать в углу шарики.