"Сергей Антонов. Дело было в Пенькове" - читать интересную книгу автора

держать в уме такое хозяйство? Тут свежего надо, молодого. Обожди-ка, я
сейчас..."
Тут надо сказать, что внучка дедушки Глечикова довольно часто присылала
из Ленинграда посылки с гостинцами. Что это были за гостинцы - никто не
знал, но дед примерно неделю после этого страдал животом и выходил на работу
пьяненький. А когда Иван Саввич делал ему замечание, он сердился и кричал,
что в крайнем случае выпишется из колхоза и что у него найдется чем себя
прокормить. И так случилось, что Матвей угадал к деду как раз в тот день,
когда дед получил очередную посылку. Покопавшись в темном углу, дед достал
початую бутылку водки, малосольные огурчики и два мутных граненых стакана.
"А я не зря к тебе первому пришел, - сказал Матвей. - Я думаю определить
тебя при себе советником". - "Это как понимать? Должность такая?" -
"Конечно. Делать тебе ничего не надо, только выглядывай, как и что, и
докладывай мне, как председателю". - "Вот это верно! - обрадовался дед. -
Обожди-ка, а с трудоднями как?.." - "Это мы постановим: по два на день
хватит?.."
Дед встал из-за стола, пошатываясь, пошел в темный угол и вынес плитку
молочного шоколада. "Отдай Лариске, - сказал он. - Скажи, от меня подарок...
Гуляй с ней. Иван Саввича не слушай... Ведь он-то, Иван Саввич, вовсе не
разбирается. Загнал меня на ферму и попрекает, а что мне ферма! Я в
тридцатом-то годе знаешь кем был?" - "Ступай сейчас в правление, - сказал
Матвей, - и доложи, что назначен, мол, советником". - "Ты бумажку бы
написал", - попросил дед. "Какую там бумажку? Мы с тобой бюрократов выведем!
На словах будем командовать. Чтобы слово сказал - и было сделано".
Разговор этот происходил еще зимой, но дедушка до сих пор огорчается,
вспоминая, как в правлении все, даже хмурый Евсей Евсеевич, смеялись, когда
он уразумел наконец, что председателем по-прежнему остался Иван Саввич. А
еще больше огорчился дед тому, что зря истратил на Матвея почти все
гостинцы. На другой день он потребовал, чтобы Матвей заплатил за продукты и
предъяви ему бумажку, на которой была выписана стоимость и водки, и
шоколада, и четырех папиросок, и малосольных огурчиков, но Матвей сказал,
что без печати счет является недействительным, и денег не дал. Впрочем, если
бы даже и была печать, сказал Матвей, то все равно ему полагается скидка,
потому что после скандала в правлении дедушку Глечикова все-таки отставили
от фермы и назначили сторожем и, кроме того, вся деревня стала его величать
"советником".
Вот этот Матвей Морозов и сел теперь на скамейку рядом с дедушкой.
Глечиков сделал вид, что не замечает его, и отодвинулся.
- Телефон в правлении звенит как зарезанный, а Глечиков опять где-то
бегает, - сказал Матвей задумчиво и тихо, словно рядом с ним никого не было.
- Целый день поясницу ломит, - забормотал дед. - Или застудился, или к
непогоде...
- А чего ему не бегать, - размышлял вслух Матвей. - Он сейчас бьет
где-нибудь баклуши, а трудодни ему идут. А телефон, между прочим, звенит.
- Вроде бы и к непогоде ломит, а небо чистое, - кряхтел дед. - Верно,
застудило... Керосином бы натереть, что ли...
- Может, сам председатель сельсовета телефонирует, - продолжал Матвей
огорченно. - Ну и дисциплинка, скажет, в Пенькове! И кто, скажет, у них там
дежурный!.. Наверное, Глечиков. Раз на месте нет - значит, Глечиков.
- А это не твоя забота! - взорвался наконец дед. - Жужжит, как оса. Я в