"Сергей Антонов. Дело было в Пенькове" - читать интересную книгу автора

послушала бы, и Иван Саввич.
- Меня неплохо слушают, верно? Следующий раз приходите, я про меченые
атомы буду читать. Сложная все-таки тема. Там квантовая теория, а по
методике требуется каждую лекцию увязывать с фактами из местной жизни.
Моральную тему, конечно, легко увязать. Вот у вас хулиган тут есть- никому
не дает проходу... У меня фамилия его записана... Так вот его, например,
уместно увязать с тезисом о пережитках...
- Его с чем попало увязывают, - заметил Матвей неопределенно.
За таким разговором они дошли до избы Ивана Саввича. Узнав, что хозяин
еще не вернулся, Матвей вслед за Димой вошел в горницу.
Мать Ларисы готовила любимое блюдо Димы - картошку, заправленную
яйцами. В честь городского гостя она надела свежий платок и новую кофту.
Обыкновенно хозяева ужинали на кухне, но на этот раз, также в честь Димы,
стол был накрыт в чистой горенке, до того заставленной мебелью и цветами,
что даже фикусу было тесно: листья его с одного бока упирались в швейную
машину, а с другого - в стоящий на круглом столике патефон. Тут же, в
горенке, белела приготовленная для Димы постель- высокая, с мягкими перинами
и с подушками в ситцевых наволочках. Возле постели была прибита картина,
писанная по клеенке масляными красками. На картине был нарисован пруд, а на
берегу лежала длинная голая женщина желтого цвета.
Дима поздоровался и спросил, где Лариса.
Оказалось, что она в соседней комнате готовит какие-то материалы к
комсомольскому бюро. Дима снял пиджак, галстук, вынул из портфеля
металлические складные плечики, резиновую надувную подушечку, крем для
бритья, разложил все это на подоконнике и пошел умываться. Пока он мылся -
по-кошачьи, одной рукой, стараясь не брызгать на пол, - Мария Федоровна
стояла возле него со свежим холщовым утиральником.
- Умаялись? - сказала она. - У нас ведь такой народ: что ни говори -
все одно не слушают.
- Нет, почему же, - возразил Дима, немного обидевшись, - меня
слушали... Вам незаметно, Мария Федоровна, как растут культурные запросы, а
мне, свежему человеку, очень видно...
- Что-то не видать культуры-то.
- Ну как же! Вот вам пример: на первое января сорокового года у нас
было шестьдесят три тысячи двести сельских клубов, а на ту же дату этого
года стало восемьдесят тысяч пятьсот.
- Гляди, как много! - сказала Мария Федоровна. - У вас мыло в ушах.
- Рост - на двадцать семь и три десятых процента, - продолжал Дима,
искоса поглядывая на Матвея.
- Вот-вот. Давай в том же духе, - одобрил Матвей и вышел на улицу.
То ли от своей учености, то ли от природной наивности, Дима совсем не
понимал шуток и всегда удивлялся, чему смеются вокруг него люди. Еще в ту
пору, когда он учился в педтехникуме... впрочем, пожалуй, достаточно уделять
внимания этому городскому персонажу - колхозных писателей и так упрекают,
что они отвлекаются на посторонние темы, описывают городских людей и даже
сочиняют про них рассказы. Обратимся лучше к Матвею. Матвей вышел на
крыльцо. На дворе стояла такая темень, что не было видно даже неба. Будто
пропало куда-то Пеньково и во всем мире остался только Матвей, да темная
ночь, да строгая тишина - такая тишина, что кашлянуть совестно.
Впрочем, так могло показаться постороннему человеку. А Матвей ясно и