"Сергей Антонов. Дело было в Пенькове" - читать интересную книгу авторапослушала бы, и Иван Саввич.
- Меня неплохо слушают, верно? Следующий раз приходите, я про меченые атомы буду читать. Сложная все-таки тема. Там квантовая теория, а по методике требуется каждую лекцию увязывать с фактами из местной жизни. Моральную тему, конечно, легко увязать. Вот у вас хулиган тут есть- никому не дает проходу... У меня фамилия его записана... Так вот его, например, уместно увязать с тезисом о пережитках... - Его с чем попало увязывают, - заметил Матвей неопределенно. За таким разговором они дошли до избы Ивана Саввича. Узнав, что хозяин еще не вернулся, Матвей вслед за Димой вошел в горницу. Мать Ларисы готовила любимое блюдо Димы - картошку, заправленную яйцами. В честь городского гостя она надела свежий платок и новую кофту. Обыкновенно хозяева ужинали на кухне, но на этот раз, также в честь Димы, стол был накрыт в чистой горенке, до того заставленной мебелью и цветами, что даже фикусу было тесно: листья его с одного бока упирались в швейную машину, а с другого - в стоящий на круглом столике патефон. Тут же, в горенке, белела приготовленная для Димы постель- высокая, с мягкими перинами и с подушками в ситцевых наволочках. Возле постели была прибита картина, писанная по клеенке масляными красками. На картине был нарисован пруд, а на берегу лежала длинная голая женщина желтого цвета. Дима поздоровался и спросил, где Лариса. Оказалось, что она в соседней комнате готовит какие-то материалы к комсомольскому бюро. Дима снял пиджак, галстук, вынул из портфеля металлические складные плечики, резиновую надувную подушечку, крем для бритья, разложил все это на подоконнике и пошел умываться. Пока он мылся - стояла возле него со свежим холщовым утиральником. - Умаялись? - сказала она. - У нас ведь такой народ: что ни говори - все одно не слушают. - Нет, почему же, - возразил Дима, немного обидевшись, - меня слушали... Вам незаметно, Мария Федоровна, как растут культурные запросы, а мне, свежему человеку, очень видно... - Что-то не видать культуры-то. - Ну как же! Вот вам пример: на первое января сорокового года у нас было шестьдесят три тысячи двести сельских клубов, а на ту же дату этого года стало восемьдесят тысяч пятьсот. - Гляди, как много! - сказала Мария Федоровна. - У вас мыло в ушах. - Рост - на двадцать семь и три десятых процента, - продолжал Дима, искоса поглядывая на Матвея. - Вот-вот. Давай в том же духе, - одобрил Матвей и вышел на улицу. То ли от своей учености, то ли от природной наивности, Дима совсем не понимал шуток и всегда удивлялся, чему смеются вокруг него люди. Еще в ту пору, когда он учился в педтехникуме... впрочем, пожалуй, достаточно уделять внимания этому городскому персонажу - колхозных писателей и так упрекают, что они отвлекаются на посторонние темы, описывают городских людей и даже сочиняют про них рассказы. Обратимся лучше к Матвею. Матвей вышел на крыльцо. На дворе стояла такая темень, что не было видно даже неба. Будто пропало куда-то Пеньково и во всем мире остался только Матвей, да темная ночь, да строгая тишина - такая тишина, что кашлянуть совестно. Впрочем, так могло показаться постороннему человеку. А Матвей ясно и |
|
|