"Сергей Антонов. Аленка" - читать интересную книгу автора

Люська, обожаем эскимо без памяти... Ну вот, так у нас и началось... -
Аленка печально вздохнула. - Заиметь первую двойку никакой трудности не
составило. Витаминыч вывел в журнале двойку и сказал: "Не огорчайся,
Муратова. У тебя еще будет возможность исправить оценку". И на другой день
меня первую вызывает к доске. Задает задачку на тыквы: "На школьной выставке
были две тыквы. Одна весила двадцать пять килограммов, другая на три
килограмма меньше. Сколько весили две тыквы?" Я сложила двадцать пять и три,
и у меня получилось двадцать восемь килограммов. "Муратова, - говорит
Витаминыч. - Ты что, больная?" - "Не знаю, - говорю. - У меня гланды". -
"Ну, тогда садись, если гланды". Смотрю - порядок, двойка. И показываю
Люське пальцами, что уже две... А она губы поджала и сидит, как будто ей
безразлично. День прошел, опять Витаминыч вызывает к доске. Опять диктует
про тыквы. Задумалась я чего-то, замечталась, подумала, что Люська - жадюга,
вполне может отказаться от своих слов, потому что спор секретный. Задумалась
я об этом и слышу, Витаминыч говорит: "Вот, говорит, и верно, вот и отлично,
Муратова". Глянула я на доску, а там написано "сорок семь". Как у меня эти
"сорок семь" написались - убей, не пойму! Ой, как я испугалась! "Нет, нет, -
кричу"- двадцать восемь, двадцать восемь!"- и давай стирать правильный
ответ. Витаминыч ничего не сказал и велел садиться. На переменке Люська
поглядела в журнал на мою клетку и говорит: "Э-э-э, ни двойки, ни пятерки -
ничего нету. Чистое место".
- Ты с ней дружишь, девочка? - спросила Эльза.
- Нет. Это она со мной дружит, а я с ней нет... Ну вот. Как получилось
у меня по ответу, я подумала, что надо запомнить одну цифру - например,
двадцать восемь, - а то станешь писать по-разному, случайно можно сбиться и
написать правильно... Кончилась переменка, и приходит в класс Витаминыч, а
вместе с Витаминычем приходит директор. Директор у нас - бывший военный, с
орденами, учит по физкультуре. Мы думали, какое-нибудь объявление будет про
утиль или про демонстрацию, или украли чего-нибудь; ничего подобного - опять
меня вызывают к доске. Витаминыч молчит, а директор диктует задачку про
тыквы. Я немного помазала на доске и пишу ответ - двадцать восемь.
"Муратова, - говорит директор. - Ты зачем хулиганишь? Пиши, говорит, сорок
семь!"- "Как же я буду писать сорок семь, когда получается двадцать
восемь?" - "Пиши - сорок семь и не рассуждай!" Что поделаешь, директор
велит - пришлось писать "сорок семь". А Люська дразнится, язык показывает. А
язык весь в чернилах. Еще называется санитар. Из-за эскимо готова удавиться.
"Ну вот, - говорит директор, - теперь правильно. Сорок семь". - "Чего сорок
семь?" - спрашивает Витаминыч. "Сорок семь тыкв", - говорю я. "Правильно.
Сорок семь тыкв", - говорит директор; он уже позабыл про задачку и собрался
уходить к себе в кабинет. И говорит Витаминычу: "Надо иметь подход к
детям". - "Позвольте, - говорит Витаминыч, - каких тыкв? Сорок семь
килограммов!"- "Нет, тыкв", - говорю я. "Муратова!"- говорит Витаминыч.
"Сорок семь тыкв", - говорю я. "У вас есть телевизор?"- спрашивает директор.
Я говорю - есть. "Тогда, говорит, ясно. Это у нее влияние заграничных
фильмов. Надо вызвать родителей. А Муратову, если будет продолжать
безобразничать, оставьте без обеда". И ушел. А я весь урок простояла у
доски, и у меня все время получалось двадцать восемь. А когда все ушли,
Витаминыч сказал уборщице громко, на весь коридор: "Как у нее получится
сорок семь килограммов, сейчас же отпустите ее домой". А я до самого вечера
протирала в классе окна, пока за мной не пришла мама.