"Сергей Антонов. Аленка" - читать интересную книгу автора

мальчик.
Она знала, что больше никогда не увидит его, и ей было так же тоскливо,
как тогда, ночью, когда гасли совхозные огни один за другим, словно
перегорали электрические лампочки.
А старый пастух все сидел и сидел на корточках и никак не мог
налюбоваться написанными на гладкой, как стол, степи красивыми цифрами...
- На Романа Семеновича он зря серчает, - сказала Василиса Петровна про
Толю. - Роман Семенович не виноватый. С него требуют - и он требует.
- Толковый он у вас? - спросил Степан.
- А ты что, Романа Семеновича не знаешь? - удивилась Василиса Петровна.
- Слыхал об нем... Как он нашу лафетку увел. А в лицо не видел.
- Хозяин! - улыбнулась Василиса Петровна. - До смерти не забуду, как он
ко мне припожаловал. Утром прибегает бригадир: "Приберись, говорит, и
умойся. Гости к тебе". И убег как ошалелый. Какие, думаю, гости? Откуда
взялись? Вроде ни сродственников, ни знакомых у меня в этом степу нету.
Стала узнавать: сам директор совхоза Роман Семенович сбирается. И этот еще,
длинный, который на заем ходил подписывать, и главный агроном. Вся, значит,
власть...
- Я тогда убывал в командировку, - пояснил Гулько.
- Да, да, Димитрий Прокофьевич, слава богу, был куда-то уехавши, а то и
его бы взяли. "Может, говорю, не ко мне?" - "Нет, говорит, к тебе придут, к
персональной". Ну, забота! Чего хоть они со мной делать будут? В чем
провинилась? Ничего не известно... А дома у нас еще только ставили, и я,
помню, месила печникам глину, работала разнорабочей - "куда пошлют". Для
жилья у нас были накопаны землянки, и жила я в такой землянке с дочкой
Лизаветой, царство ей небесное и вечный покой. - Василиса Петровна
всхлипнула и стала громко, без надобности сморкаться.
- Ладно тебе, - строго сказал Гулько. - Не отвлекайся.
- Ну так и вот, - продолжала Василиса Петровна, нисколько не
обидевшись. - Не знаю, как у вас, а у нас на Волге гостя без угощения не
отпускают. А их кто знает, чем угощать? Их ничем не удивишь. Они каких
только сластей не пробовали! Побегла в лавку - нет ничего. Товару не
напасешься. Народ у нас денежный - все нарасхват. Прибегла домой, подняла
свои запасы... Что у меня там было-то? Обожди, вспомню. Тушенка была - три
банки, лаврового листа маленько было, уксус был, перец был, не наш красный,
стручковый, а настоящий - черный, горошком, банка томату была полная...
Стала я тут сдобничать да пирожничать. Стряпаю, а сама сомневаюсь. А ну как
ребята сговорились и подшутили надо мной? Обманули? Куда же я все свое добро
загубила?.. А нет, только успела одеться - нагрянули. И вдобавок этот еще с
ними, из Арыка, ну, кожаный весь, как его?..
- Уполномоченный, - подсказал Гулько.
- Пришли, сели. Ласковые такие, приятные. И беседовать стали, а к
чему - не понять. Тут я и позвала их откушать. А сама поставила белую-то
головку - не на - стол, а на тумбочку, так, чтобы ее было хоть и не видать,
а заметить можно. Захотят, думаю, - увидят, не захотят - пускай так стоит.
Сели за стол, стали хлебать борщ. Может, думаю, теперь о деле заговорят?
Нет. На бутылку и не глядят - будто она пустая. Совсем смолкли. Хлебают и
молчат, ровно приказы пишут. Чего я тут только не передумала? Чего пришли?
Может, мне награда какая вышла? Вроде бы не за что. Глину месила для
печников, а больше ничего... А может, теперь и за глину дают, кто их