"Анна Арнольдовна Антоновская. Базалетский бой (Великий Моурави, Книга пятая)" - читать интересную книгу автора

мой дед никогда и в сказке не придумывал: будто на лице шесть глаз выросло.
А впереди, словно из скалы, выпрыгнул замок Биртвиси. Вдруг, слышу, - гром
не гром... Что такое! Может, на железе черт чинку трясет? Жаль, что ошибся!
Не черт - мужчина, а думбеки гром такой выбивают, что вместо дождя слезы
невольно льются. Смотрю - о-о-о! - из ворот сразу, как скорпионы из щелей,
посыпались сарбазы. Что будешь делать! Не любят персы чуму. А обман любят? А
что черная болезнь в адский котел Биртвиси засунула, выдумал сам хитрый
Барата. Выдумал, не выдумал, только за сарбазами следом ханы как очумелые
выскочили. Смотрю - удивляюсь: может, опять дятел мерещится? Нет, думаю,
князь не захочет оборотиться шишкой. Он это, Барата! А за ним пыхтит, как
иноходец, его брат Хосия, начальник крепости Биртвиси. И тотчас на башне
черное знамя, как крыло ворона, забилось. Тут Хосия припустил - и еще
быстрее кизилбаши побежали, толкают друг друга, оружие на лестнице бросают и
такое по-своему орут, что одни муллы понять могут. От храбрости у меня ноги
вдвое сложились. Тогда крепко подумал: если цветы головками кивали, о своей
голове непременно заботиться надо. Решил переждать скачку ханов за
сарбазами, а всех их - за Хосия. И хорошо решил. Забежал в кусты, удобно
устроился, за голубой букашкой наблюдаю, - боюсь, еще чертом представится с
шишкой на лбу и с дятлом в пасти. Вдруг треснула ветка. Я даже подскочил: не
чинка ли?! А это знакомый дружинник из свиты князя Кайхосро Барата на меня в
кустах наткнулся и завопил - видно, за черта принял на железе! Потом сердито
прикрикнул, потом засмеялся. Что будешь делать? Знакомый! И, щелчком сбив
голубую букашку, такое рассказал; "Саакадзе вмиг окружил замок, муравью хода
не оставил, затем потребовал доказательства верности. А Барата труднее, чем
муравью в чашке: видит, не шутит Моурави, попробуй не согласиться! Что
будешь делать? О черном знамени вспомнил. Облегченно вздохнул: "Ваша!" Персы
тоже не любят чуму, светлый мирза хорошо это знает. А когда сарбазы вниз,
как стадо, спустились, князь Барата сразу исчез, как испарился. Может,
желтая ведьма в гости пригласила, хвостом завлекла? Кто знает? Бог всех
одинаково любит.
- О человек, ты подобен сосуду, наполненному коварством! Слышал,
Шадиман? Твои сородичи сами вывели персидских воинов!
- Да, мой царевич, когда к горлу приближают бритву, еще не на такую
игру осмелится даже храбрейший из храбрых.
- Бисмиллах! Не забыл ли ты, что биртвисская крепость окружена высокими
лесистыми горами, пересекается глубокими балками, башни ее неприступны. С
большими усилиями туда взобрались мои юзбаши и онбаши, а по их пятам, как
покорные козлы, - сарбазы. Начальствующий над ними молодой хан - сын
Эреб-хана... слава святому Антонию... в Тбилиси повеселиться прибыл и,
подымая рог, клялся мне чалмой седьмого имама, что сто пятьдесят высеченных
в скалах ступенек, по которым взбирались гуськом сарбазы, скорее похожи на
воском натертую доску, чем на лестницу. И этого, по-твоему, недостаточно,
чтобы сдержать слово, данное Хосро-мирзе?
- Возвышенный царевич, воск здесь ни при чем. Меня один толумбаши
убеждал, что чем теснее норка, тем приятнее мышам вылезать из нее...
Хосро промолчал. "На каком коне объехать судьбу? Горийскую крепость
считали заслоном Тбилиси, но сейчас она опять в опасных руках Саакадзе. А
Шадиман? Разве придумал средство, как отбить Гори? Нет, бисмиллах! Он
метался три дня, словно молния просверлила ему затылок. И Мамед-хан, опытный
в боях и хитростях, не успел розовой водой смыть с пожелтевшего лица клеймо