"К.Антарова. Две жизни (Оккультный роман)" - читать интересную книгу автора

форме треугольника, внутри которого овальной формы выпуклый изумруд
сиял голубовато-зелёным светом.
В маленьком футляре оказался перстень с таким же овальным
выпуклым изумрудом в простой платиновой оправе.
- Вот так совершеннолетие Наль! - почти закричал я. - Если всем
своим друзьям Али рассылает в этот день такие подарки, то уж наверное
половину своего виноградника, который так расхваливал мне купец в
торговых рядах, он раздаст сегодня. И зачем мужчинам эти брошки? Это
чудесные украшения для женщин, но ведь Али знает, что мы с тобой не
женаты.
- Этими булавками мы заколем наши чалмы над самым лбом.
Огромная честь получить такую булавку в подарок; и её далеко не всем
оказывают на Востоке, - ответил брат. - Али живёт здесь лет десять; сам
он родом откуда-то из глубин Гималаев, и все восточные обычаи
гостеприимства и уважения к дружбе чтятся в его доме.
Время быстро летело. Сумерки уже сгущались, и вскоре должна была
наступить мгновенно опускающаяся здесь ночь.
- Пора начинать твой грим, а то мы можем оказаться невежливыми и
опоздать.
С этими словами брат выдвинул ящик бюро, и .. я ещё раз обмер от
удивления.
- Ну и ну, - сказал я. - Почему же ты ни разу не писал мне, что
играешь в любительских спектаклях?
Весь ящик был полон всяческого грима, бород, усов и даже париков.
- Нельзя же всё написать, а ещё менее возможно всё рассказать в
несколько дней, - усмехаясь, ответил брат.
Он посадил меня в кресло и, как заправский гримёр, приклеит мне
бороду и усы, протерев предварительно всё лицо какой-то бесцветной
жидкостью с очень приятным запахом, освежившей моё горевшее от
непривычного солнца лицо.
Коричневым карандашом он провёл под моими глазами два-три лёгких
штриха. Какой-то жидкостью перламутрового цвета прикоснулся к моим
густым тёмным бровям. Смазал каким-то кремом губы и сказал:
- А теперь чуть-чуть подравняю твои кудри, чтобы чёрные волосы не
выбились из-под чалмы. Садись сюда. - И с этими словами он усадил
меня на табурет.
Мне, признаться, жаль было моих вьющихся волос, которые я
справедливо считал единственным своим козырем. Но в жару так приятно
иметь коротко остриженную голову, что я сам попросил остричь меня под
машинку. Вскоре голова была острижена, и я хотел встать с табурета. -
Нет, нет, сиди, Левушка. Я сейчас обовью твою голову чалмой.
Я остался сидеть, брат развернул чалму, оказавшуюся длиннее, чем я
предполагал, беспощадно стал скручивать её жгутом и довольно быстро,
ловко, крепко, но без малейшего давления где-либо замотал всю мою
голову.
- Голова готова; теперь ноги. Надевай эти длинные чулки и туфли, -
сказал он, достав мне из картона в углу белые чулки и довольно
простоватые на вид туфли.
Я всё это надел и встал на ноги; но сразу почувствовал какую-то
неловкость в левой туфле. Невольно я как-то припал на левую ногу, а брат