"К.Антарова. Две жизни (Оккультный роман)" - читать интересную книгу автора

увидит. Чего же тебе огорчаться, если восточный туалет тебя не украсит?
Впрочем, - прибавил он, подумав, - если хочешь, я смогу сделать тебя
неузнаваемым. Я тебе приклею длинную седую бороду, и ты сможешь
сойти за важного купца.
- Ещё того чище! - воскликнул я. - Да этак, пожалуй, мне придется
вспомнить, что меня считают неплохим любителем-актёром!
- Если ты сумеешь сегодня сыграть роль хромого старика, ты,
пожалуй, увидишь очень интересные и не совсем обычные вещи. Но вот
жаль, у меня нет второй белой чалмы, чтобы сделать тебе белый тюрбан.
В эту минуту раздался лёгкий стук в дверь. Брат подошёл к двери, и я
услышал его приятно удивлённое восклицание:
- Это вы, Махмуд! Войдите. Я как раз занят нарядом брата к вечеру.
Хочу сотворить из него старого купца с седой бородой.
- А я принёс белую чалму и камень. Дядя просит вашего брата принять
их как подарок от Наль в день её совершеннолетия, и он подал мне свёрток
и футляр.
- А это вам от Наль, и он подал брату два свёртка и два футляра. - Не
забудьте, что вам нужно хромать на левую ногу и крепко опираться на
палку правой рукой. А левой почаще гладить бороду, если вы хотите
сыграть роль старого купца. У меня есть такой знакомый в Б. очень
важный человек/ - говорил мне Али молодой. Он улыбался, алые
прелестные губы обнажали чудные зубы, а фиолетовые его глаза
пристально не по летам серьёзно - смотрели на меня.
Кивнув нам головой и приложив, по восточному обычаю, руку ко лбу и
сердцу, Али так же бесшумно скрылся, как и вошёл.
Я развернул свой свёрток, и оттуда выпал кусок тончайшей белой
материи. Любопытство моё было так возбуждено, что, даже не подобрав
упавшего шёлка, я раскрыл футляр, и у меня вырвалось восклицание
восторга и удивления.
Прекрасной работы брошь с крупным выпуклым рубином и
несколькими бриллиантами, перевитая змеей из тёмного золота и жемчуга,
сверкала в полутёмной комнате, и я не мог оторвать от неё глаз.
Брат поднял оброненную мною материю и, рассматривая булавку
вместе со мною, сказал:
- Али старший посылает тебе от имени племянницы белую чалму -
эмблему силы; и красный рубин - эмблему любви. Этим он причисляет
тебя к своим друзьям. - А что же тебе посылает он? - полюбопытствовал
я. Брат развернул свёрток побольше, и в нём оказался тончайший белый
халат из никогда невиданной мною материи, похожей на белую замшу, но
по тонкости равной папиросной бумаге. К нему была приложена записка
на арабском языке, которую брат спрятал не читая в карман. Во втором
свёртке была такая же чалма, как моя, только в самом её начале синим
шёлком, арабскими буквами, была выткана во всю ширину чалмы - а она
была чрезвычайно широка - какая-то фраза. Я мало обратил внимания и
на записку и на арабскую фразу; мне хотелось скорее увидеть содержимое
футляров брата.
"Если мне он шлёт привет силы и любви, то что же он посылает
Николушке?" - думал я.
Наконец, брат свернул осторожно свою чалму, спрятал её в ящик бюро
и открыл футляр побольше. Оттуда сверкнули крупные бриллианты в