"К.Антарова. Две жизни (Оккультный роман)" - читать интересную книгу автора

разносчиком дынь у калитки сада.
Мне всё казалось теперь подозрительным. Я мельком взглянул на дыни
и торговца и молча прошёл в сад.
Денщик захлопнул калитку и подбежал с двумя дынями к столу под
деревом, где мы с братом обычно пили чай. Положив дыни, он принёс
самовар, хлеб, масло, сыр и выжидательно остановился у стола. По всему
его поведению было видно, что он хочет что-то мне сказать.
- Налей-ка чаю, - сказал я ему, - дыни ты, кажется, купил хорошие.
- Так точно, - ответил он. - Изволили слыхать? У нашего соседа
скандал приключился. Ночью стекла побили... драка была и стрельба.
- Да разве ты слышал? Я не так крепко сплю, как ты, да и то ничего не
слыхал, - возразил я ему.
- Так точно, я не слыхал сам. Вот торговец мне сказал, да всё
спрашивал, где мой барин, был ли ночью дома? Я сказал, на охоту уехавши
ещё с вечера. И он всё допытывал, когда, мол, уехал, да куда. Я сказал,
часов в пять уехал, как всегда к Ибрагиму.
В эту минуту послышался довольно сильный стук в парадную дверь.
Денщик не пошёл в дом, а открыл калитку сада, рядом с дверью. Я
двинулся вслед за ним, подумав, что надо бы взять на всякий случай
револьвер. Калитка открылась, и в ней обрисовалась громадная фигура, в
которой я сразу узнал своего вчерашнего покровителя.
- Простите, я постучал довольно сильно, и, вероятно, встревожил этим
вас. Но на два звонка мне никто не открыл. Я и решился прибегнуть к
стуку, - сказал он на довольно чистом русском языке.
При ярком свете утра красота моего гостя ещё больше поразила меня.
Правильные черты лица, безукоризненные зубы, маленькие уши и большие
миндалевидные, совершенно изумрудно-зелёные глаза, - всё, при
сияющем солнце, было обворожительно. Мой взгляд, полный восхищения,
был прикован к нему, к этой обаятельной, такой мужественной и вместе с
тем молодой мягкой красоте. Я пригласил моего гостя разделить со мной
утренний чай. Он улыбнулся и ответил:
- Моё утро давно уже миновало. Мы, восточные люди, привыкли
вставать рано. Я уже и забыл, когда завтракал; но если позволите, с
удовольствием разделю вашу трапезу, съем кусочек дыни. Обычай моей
родной страны учит, что только в доме врага не едят, а я ваш преданный
друг.
- Вот как, - воскликнул я. - До сих пор я думал, что это обычай
старой Италии. Теперь буду знать, что это и восточное поверье.
- Я и есть итальянец, и родина моя Флоренция. Вы не думайте, что все
итальянцы смуглые брюнеты. В Венеции женщины даже полагали
неприличным иметь чёрные волосы и красили их в золотистый цвет, что
заставляло их немало трудиться, - говорил он, смеясь. - Но мои волосы
не поддельные, мне не приходится волноваться.
- Да, - сказал я, - вы так дивно сложены, что рост ваш поражает
только тогда, когда видишь рядом с вами нормального человека, который
сразу кажется малышом, - сказал я, подавая ему тарелку, нож и вилку для
дыни. - Вы простите меня, что я так невежлив и не свожу с вас глаз. В
глаза Али Мохаммеда я не в силах смотреть; они меня точно прожигают.
Вы же не подавляете, но привлекаете к себе, словно магнит. Я хотел бы век
быть подле вас и трудиться с вами в каком-то общем деле, - вырвалось у