"Габриэле д'Аннунцио. Идолопоклонники" - читать интересную книгу автора

мелькали серпы и косы и раздавалась отчаянная ругань, которой осыпали
святого Гонсельво:
- Ворюга! Ворюга! Босяк! Отдавай наши свечи!
Другие штурмовали двери домов, вышибая их топорами. И когда сорванные с
петель и разбитые в щепки двери падали, поклонники святого Панталеоне
врывались внутрь, сея на своем пути смерть. Полуголые женщины прятались по
углам, моля о пощаде. Защищаясь от ударов, они хватались за лезвия, ранили
себе пальцы и, падая на пол, старались зарыться в груды простынь и одеял,
плохо скрывавшие их дряблые тела, вскормленные одной репой.
Джакобе, высокий, тощий, медно-красный костлявый остов, охваченный
всесокрушающим бурным порывом, был в этой резне вожаком: он то и дело
останавливался и, властно размахивая над головами соратников огромной косой,
подавал им команду. Потом, с непокрытой головой, снова устремлялся вперед во
имя святого Панталеоне. За ним шло свыше тридцати человек. И у всех было
неясное, тупое ощущение, будто они идут среди пожара и почва под ними
колеблется, а над головами у них пылающий, готовый рухнуть свод.
Но теперь со всех сторон начали сбегаться защитники Маскалико, сильные,
смуглые, как мулаты, жестокие люди, которые вооружены были складными ножами
и старались пырнуть ими в живот или полоснуть по горлу, сопровождая каждый
удар диким гортанным криком. Сражавшиеся постепенно приближались к церкви.
На некоторых домах уже загорались крыши. Охваченная паникой, ослепленная
ужасом, толпа женщин и детей во весь дух бежала в рощу, рассыпаясь среди
олив.
Тогда между мужчинами, которым теперь не мешали слезы и вопли,
завязалась еще более исступленная рукопашная схватка. Под небом ржавого
цвета земля была завалена трупами. Из уст раненых вырывались приглушенные,
уже прерывающиеся ругательства. И в общем шуме все время выделялся крик
радузийцев:
- Свечи наши! Свечи!
Но огромная дубовая, утыканная гвоздями дверь церкви по-прежнему крепко
держалась на своих засовах. Бойцы Маскалико защищали ее от ударов, от
топоров. Серебряный святой, все такой же невозмутимый и светлый, колыхался
над самой гущей сцепившихся людей - по-прежнему на плечах четырех силачей,
которые с ног до головы были залиты кровью, но упорно стояли на месте.
Нападающие дали священный обет - водрузить своего идола на алтарь врагов.
И вот, пока защитники Маскалико дрались как львы на каменных ступенях,
совершая чудеса храбрости, Джакобе вдруг исчез; он обогнул здание церкви,
ища какой-нибудь незащищенный вход, через который можно было бы проникнуть в
церковь. В стене, невысоко над землей, он заметил отверстие, вскарабкался к
нему и сперва застрял бедрами в слишком узком месте, но потом так ловко
извернулся, что ему удалось протолкнуть в эту дыру свое длинное тело.
Сладостный аромат ладана плавал в сумрачной прохладе божьего дома. Джакобе
стал ощупью пробираться к двери в ту сторону, где шум драки был громче,
натыкаясь на скамьи, раня себе лицо и руки. Топоры радузийцев уже с грохотом
обрушились на тяжелую дубовую дверь, когда он принялся взламывать замки
захваченным с собою железным болтом. Он тяжело дышал, он почти задыхался от
неистового напряжения, которое ослабляло его; глаза ему застилал какой-то
сверкающий туман; ссадины на лице болели, и из них стекали по щекам теплые
струйки крови.
- Святой Панталеоне! Святой Панталеоне! - доносились снаружи крики