"Ирина Анненкова. Обманы зрения" - читать интересную книгу автора

зачарованно смотрел то на старушку-гитару, то на исполнителя. Так обычно
ребенок глядит на бабушку-сказочницу, слушая о волшебных странах, Жар-птице,
Марье-царевне...
Это было что-то испанское - Ада не узнала, что именно. Мелодия то мягко
мурлыкала, то, рассыпавшись на изящные завитушки, взрывалась бешеными
аккордами, а затем опять начинала журчать ледяным фонтаном в жаркий день.
Это были какие-то воплощенные в звук кружевные дворики Альгамбры из
обожаемых новелл Вашингтона Ирвинга, цветущие круглый год розовые сады,
минареты кипарисов и старые мавританские башни испанских городов. В башнях
жили прекрасные принцессы, влюбленные в собственное отражение; проезжие
идальго влюблялись в принцесс и пели им по ночам серенады.
- Мужики, а у вас тут какой-нибудь клуб есть? - студент Митя (Ада
наконец-то вспомнила, как его зовут) резко оборвал музыку, прихлопнув
ладонью струны. - Ну, там, может, пианино сыщется?
Притихшая компания отмерла.
- Есть клуб, и пианино там есть, - с готовностью подтвердил
толстячок. - Хочешь, провожу? - он кивал Мите, умильно заглядывал в глаза,
приглашая идти, не задерживаться, ну в самом деле, сколько можно ждать? Но
Митя спокойно повернулся к Аде:
- Пойдем? Побренчим, музыку послушаем...
И она пошла - куда, зачем? Неясно. Однако, пошла. Хотя дел в бараке
было - "вагон и маленькая тележка", как говаривали у них в детском саду.
Небритая компания в полном составе потащилась за ними. Ада с большим
трудом могла заподозрить эту развеселую публику в любви к фортепианной
музыке. Парни и сами недоуменно переглядывались, удивленно крутили крепкими
головами, ухмылялись криво. Правда, до клуба дошли только толстенький
музыкант, да давешний резвый крепыш. Остальные по дороге совсем приуныли, и
у них вдруг нашлись какие-то срочные дела, требовавшие их присутствия.
Гордым словом "фортепиано" именовался старенький потертый инструмент по
имени "Лира", довольно расстроенный. Впрочем, Митю это вовсе не смутило.
- Договориться, в принципе, можно с любым инструментом, - пробормотал
он, пробегая длинными пальцами по желтоватым клавишам. Потом последовало
несколько замысловатых пассажей и аккордов, задребезжала какая-то струна, а
затем рояль рванул веселый рэгтайм.
Допотопный инструмент скрипел и, казалось, даже постанывал под быстрыми
Митиными пальцами. У Ады появилось такое ощущение, что непривычные к
подобному отношению клавиши вот-вот ринутся прочь, куда подальше. Митина
левая рука с чудовищной скоростью выводила четкий стремительный ритм, а
правая комкала его, грубо рвала синкопами.
Толстенький музыкант, сладко жмурясь, притоптывал на месте, подергивал
плечами, норовил пуститься в пляс. Он блаженствовал. Его товарищ сразу молча
уселся в темноватый угол зала, а теперь ерзал, вытягивал шею, пытался что-то
рассмотреть.
Толстяк, похоже, был готов идти вприсядку, когда Митя резко оборвал
рэгтайм, и, не делая ни малейшей паузы, заиграл божественное andante из
фортепианного концерта Моцарта до-минор.
Прозрачные, воздушные, дымчато-сиреневые звуки заполнили обшарпанный
зальчик, раздвинули стены, убрали прочь грязный потолок. Вместо пропахшего
пылью воздуха в лицо Аде подул сладкий тугой теплый ветер. Мелодия повела ее
по цветущему полю, по яркому душистому разнотравью летнего полдня. В этой