"Андрей Аникин. Пятое путешествие Гулливера" - читать интересную книгу автора

- Нельзя забывать и четвертый завет Оана: человек отличается от
животного тем, что подчиняется сознательно. Видимо, сверхравные допустили
некоторую ошибку, полагая, что эти люди должны подчиняться бессознательно.
Я уверен: если бы они потрудились очистить сознание молодых людей и
объяснили, что надо сознательно подчиниться воле равных, все было бы в
порядке!
Видимо, это был удар не в бровь, а прямо в глаз. Сверхравные тревожно
зашептались между собой. Наш диспут продолжался в том же духе. На
высокопарные рассуждения и ругань я отвечал все новыми и новыми цитатами,
не без успеха выставляя своих оппонентов на посмешище. Должен сознаться,
чтo некоторые изречения я на ходу слегка менял, а пару раз просто выдумал,
надеясь, что в пылу спора меня не смогут проверить. Зрелище для эдаигомов
было необычное, и они стали довольно громко выражать свое удовольствие.
Бог знает, чем бы это кончилось, если бы, как обычно, обладающие
властью не применили ее там, где не хватает аргументов. Притом власть была
применена в самой грубой форме.
Тот cверхравный, который обвинял меня во лжи, поднялся с лицом,
красным от гнева, и сказал:
- Не слишком ли долго эта обезьяна злоупотребляет нашими законами
равенства? Но он забыл самое главное - девятый завет Оана: коси луг чаще..
Всякий, кто не только на словах называет себя сыном Оана, заткнет глотку
ублюдку!
Он подошел ко мне и ударил кулаком по лицу. Я пошатнулся, но удержался
на ногах. Тотчас из толпы бросились ко мне трое или четверо прихвостней,
повалили на пол и стали бить ногами. Я сжался в комок и старался только
уберечь лицо и другие чувствительные места. Но убийство не соответствовало
здешним правилам или не входило в планы сверхравных.
С толчками и зуботычинами они отогнали мерзавцев, и один из них
крикнул:
-Вытащите его на двор и сделайте то, что верные слуги императора Глома
сделали с изменником, обманувшим его доверие!
Меня схватили и выволокли на траву, а затем несколько гнусных
негодяев, годивщихся мне в сыновья, если не во внуки, помочились на мое
распростертое тело. При этом они отпускали шутки. Я уже мало что видел, но
могу с уверенностью сказать: вся толпа стояла в это время молча.
Избитого, окровавленного, изгаженного, меня заперли в полутемный
подвал, где с шумом бегали крысы. Я был там не oдин. Незнакомый человек
оказал мне посильную помощь, неcмотря на отврaщение, которое должен был
вызывать исходивший от моей одежды запах. Он спросил меня, кто я и за что
сюда попал. Я не имел причин скрывать что-либо и все откровенно ему
рассказал. Он засмеялся, когда я говорил о том, как я посрамил сверхравных.
Несмотря на разбитые губы, я тоже не мог удержаться от смеха.
В свою очередь, я задал ему те же вопросы. Он сказал, что его всегда
сажают сюда на несколько дней перед приездом многократно-сверхравных из
города, чтобы он не сболтнул лишнего. Местным начальникам слишком хорошо
известна эта его слабость. Он не сомневался, что его скоро выпустят и он
будет заниматься своим обычным делом - подкосом воды к хлеву.
Этот чудак одной своей фразой подал мне мысль, над которой я стал
упорно думать, когда он заснул на своей гнилой соломе. Положение мое было
отчаянное. Здешние сверхравные не простят мне двойного преступления: помощи