"Андрей Аникин. Пятое путешествие Гулливера" - читать интересную книгу автора

моей хижине и сунула мне сквозь щель в двери пару лепешек. Через два дня я
объявил, что мне лучше и потому не надо звать ветеринара, который в это
время лечил скот в дальней деревне. Но я сказал сверхравному: он, мол,
понимает, что ц моем возрасте и после трехдневного поста не стоит спешить с
браком, ибо я могу не оправдать надежд невесты. Столь грубый юмор не был
чужд этим людям, и он с сальной улыбкой и щутками, которые я не рискую
приводить, дал мне отсрочку.
Ночью Нут подполз к моей лавке и шепнул, что у них все готово и они
уйдут вечером следующего дня. Я от всей души фэжелал им удачи и сказал: я
бы тоже охотно ушел с ними, если бы не боялся быть обузой.
К несчастью, пожилой человек, мой сосед по лавке, услышал наше
перешептыванье. Слов он не уловил, но, когда через день бегство молодых
людей обнаружилось, он немедленно донес о нашем подозрительном ночном
разговоре. Сначала я решил было отрицать свое соучастие, но, кроме моего
соседа, нашлись другие доносчики, и я понял, что это бесполезно.
Когда стало ясно, что терять мне нечего, я решил бороться с врагом его
же оружием. К этому времени я изрядно знал Оана и мог при случае щегольнуть
этим знанием. Для моего разоблачения выбрали самое большое помещение на
ферме, в него набилось сотни две народу. Трое сверхравных сели за стол, а
меня поставили на виду перед толпой.
- Великий Оан говорит, - начал один из них, - по морде старой обезьяны
не узнаешь, о чем она думает, пока не ударишь ее хлыстом. Мы мало хлестали
эту старую обезьяну, - он указал пальцем на меня, - и вот она устроила
великое зло...
- Прости, сверхравный, - прервал я его, изумив всех своей наглостью, -
но в этой притче великий Оан говорит также, что из трех старых обезьян
самые нужные людям мысли оказались не у той, которую хлестали, а у той,
которой дали орехов.
- Не смей глумиться над Оаном, Нyмис! - крикнул сверхравный.
Собравшись с мыслями, он продолжал: - Этот человек, которого мне трудно
называть равным, соблазнил двух неопытных молодых людей, еще не овладевших
учением Оана, и уговорил их стать врагами Оана, ибо только так можем мы
назвать людей, стремящихся уйти от честного труда среди равных.
Он рассказал историю бегства Нута и Оялы, представив их жертвами моего
коварства, и потребовал, чтобы я признал свою вину.
Как я себе наметил заранее, я продолжал уклоняться от существа дела,
без конца цитируя Оана. Это ставило сверхравных в затруднительное
положение.
- Ни в коем случае нельзя считать, - сказал я, - что молодость и
отсутствие опыта мешают людят быть верными учениками Оана. Не забывайте (я
многозначительно поднял указательный палец правой руки), что говорит
великий Оан: чтобы знать, надо не учиться, а верить. А я готов ручаться,
что эти молодые люди верят. Чаще вспоминайте Оана: равный трудится там, где
он полезнее равным...
- Он лжет! - крикнул другой начальник, наделенный еще менее изощренным
умом, чем первый. - Равный трудится там, где ему укажут сверхравные!
Зная, что такого изречения нет (да столь бесхитростной мысли у Оана и
быть не могло), я потребовал указать источник, чего ни он, ни его
сотоварищи, естественно, не могли сделaть. Среди публики послышались
смешки. Воодушевленный успехом, я продолжал: