"Артем Захарович Анфиногенов. Мгновение - вечность " - читать интересную книгу автора

шлемофон с одного края стола на другой и придавливая его ладонью. - Живей
поворачиваться, - повторил он, возвращая шлемофон обратно, но не кладя, а
словно бы не зная, где его место, продолжая держать на весу. Отключившись от
Манойлина, с трудом настроившись на Тингуту, надеясь в душе, что после всех
принятых мер и усилий круглосуточно работавших людей "Группа № 5" обретет
достаточную численную мощь, Федор Тарасович наконец услыхал, во что вылились
общие труды, чем он фактически располагает: рассчитывая получить по меньшей
мере 25 единиц, он имел в строю всего четырнадцать...
- А, Егошин?! - воззвал Раздаев, щурясь, как от дыма в глаза, мимикой
подвижного лица пряча охватившее его чувство.
"Где наши сто полков?" - хотел спросить Федор Тарасович, зная, что полк
Егошина - из числа тех немногих частей, какие удалось сформировать до войны
по программе ста авиаполков, и что сейчас, на Волге, майор насчитывает в
строю шесть экипажей. "Где наши сто полков?" - хотел спросить Раздаев, но
устрашился непроглядной бездны, открывавшейся вопросом. Промолчал Федор
Тарасович. Непосредственно как летчик в боевой работе почти не участвуя, он
старался, сколько мог, держаться середины. В этот час такая возможность себя
исчерпала.
- Первую восьмерку "шмелей" веду я, - сказал Раздаев, чувствуя
настороженный взгляд майора.
Сказал определенно, как о деле давно решенном, хотя до последней минуты
не знал, как он поступит.
- Когда сам все увидишь, - с неожиданной доверительностью добавил
Раздаев, - Хрюкину докладывать легче. - Сомнения, мучившие полковника,
отпали, принеся облегчение, но быстрым, мимолетным был этот живительный
роздых: новые, подзабытые, обязанности вожака восьмерки овладевали Федором
Тарасовичем. Охваченный ими, говоря: "Инженер, запуск моторов одновременный,
каждой машине - баллон с воздухом", он нашел своему мягкому, светлой кожи
шлемофону место, - нахлобучил его на голову и расправлял, оглаживая затылок,
как будто ему сейчас, а не завтра утром предстояло садиться в кабину. Один
Кулев, хоронившийся в углу КП, отметил машинальный жест полковника.
- К моему возвращению техсостав на взводе, - говорил Раздаев. - В темпе
производит дозаправку. Тот, кто со мной вернется, в обед полетит с майором
Егошиным. Таким же макаром провернем вечерний вылет...
"Решился лично возглавить группу - и все. Испекся, - думал Егошин. - На
большее не тянет. Обеспечение массированных действий нашему Федору
Тарасовичу не по зубам..."
- Товарищ полковник, вас! - Кулев, подтягивая за собой телефонный шнур,
подал Раздаеву трубку.
- Изменений быть не может! - властно, на подъеме осадил кого-то
Раздаев. - Возможны отдельные уточнения... Слушаю!..
Молча слушал, молча положил трубку.
Поднял на Егошина злой, исполненный сострадания к себе, затравленный
взгляд:
- "Группу номер пять" Баранов прикрывать не будет... Егошин виновато
потупился перед полковником. Цвет люфтваффе втягивается в сражение, - от
правнука железного канцлера, родовитого Отто Бисмарка, лейтенанта, который
одним своим появлением над русской матушкой-рекой в "мессере", раскрашенном
геральдическими знаками, как бы посрамляет наивные, отброшенные фюрером
представления прадеда, будто война на два фронта пагубна для Германии, до